С моей стороны, как гостя на этих страницах, было бы невежливо тянуть одеяло на себя и разражаться пространнейшим трудом на тему «откуда есть пошла Хайборийская земля». Все же нынче мы все в гостях у месьора Олафа — и никому не советую этого забывать! Новозеландский темперамент нашего любимого автора давно известен всем и каждому, став уже едва ли не притчей во языцех среди коллег по писательскому ремеслу.

Однако слово было дано, и обещания положено держать.
...Признаться, этого часа — воистину, Часа Дракона! — мы ожидали давно, и не без затаенного внутреннего трепета. До сих пор разногласия между авторами, описывающими приключения нашего любимого героя киммерийца, разумеется, случались — как же без этого! — но никогда не переходили в разряд неодолимых препятствий.

Так или иначе, но почти всегда можно было согласовать, уложить в голове — что же там случилось в действительности, как и почему Конан оказался в тех или иных краях, почему повел себя именно таким образом, и к чему все это привело.

О, конечно, мы все — разные. И читающие, и пишущие. И все же до сих пор мы оставались в одной лодке. Теперь же, прочитав первый из томов новой саги мистера Локнита, я невольно пришла в ужас, точно человек, у которого надежная доселе опора внезапно уходит из-под ног. Почему так, спросите вы? Очень просто.

Прежде всего, необходимо отметить, что прочитанное мне понравилось. Очень понравилось! Как и большая часть того, что делает Олаф, это живо, увлекательно, захватывающе. Это герои, которые остаются с тобой еще долго после того, как перелистнешь последнюю страницу. Это приключения, в которых, видит Митра, жалеешь, что сам не принимал участия. Это стиль и слог, наконец, такой живой и близкий нашему времени...

Но как примирить эту очарованность последним опусом мистера Локнита с той несомненной уверенностью, почерпнутую нами в первую очередь у самого Говарда, что все — все-все-все — там было совершенно по-другому?!

Ибо мы помним «Час Дракона», и мнение Мастера однозначно и не допускает никаких иных толкований.

По Говарду, все происходило иначе, и примирить эти два взаимоисключающих отчета об одних и тех же событиях, на первый взгляд, кажется невозможным.

Кстати, практически о тех же событиях, предшествовавших воцарению киммерийца в Аквилонии, мы с моим соавтором Кристофером Грантом, в меру наших скромных способностей, постарались поведать в своей «Скрижали изгоев».

Кстати, я едва ли могу согласиться с упреком Олафа в том, что у нас, якобы, мало магии. Как раз, напротив. Мир Конана, по моему разумению и восприятию, насквозь магичен, и именно эта сила является в нем основой, так сказать, той самой черепахой, на чьем панцире стоят три слона, удерживающие Землю.

Рок, зловещий и неодолимый, рок-насмешник, рок-чудотворец — вот один из этих «слонов». Другой — суть человеческие страсти. Именно они, полыхающие, подобно лесному пожару, безудержные, испепеляющие, движут людьми той далекой эпохи. Страсти, а не рассудок и не трезвый расчет. Их неукротимость опрокидывает самые хитроумные интриги и замыслы и вершит, в конечном итоге, судьбы народов и континентов.

Что же касается третьего кита — то это, разумеется, стремление к действию. Энергия и воля. Ими преисполнен киммериец. Это и делает его столь привлекательным в наших глазах — в глазах усталых, пресыщенных и безвольных людей современного века.

Да. Воля творить...
Безудержное стремление к цели, перед которым рушатся все и всяческие преграды,— такова третья опора Хайборийского мира, такого, каким вижу его я и, насколько могу судить, и многие другие из тех, кто погружается во Вселенную Конана с головой, с наслаждением тонет в ней, не испытывая ни малейшего стремления выбраться на твердую почву современности.

И здесь, вероятно, как раз и таится исток того расхождения, о коем мы, действительно, немало преломили копий с моим добрым другом, мистером Локнитом.

В нашем понимании мир киммерийца даже не просто не-реалистичен, не-рационален, он нарочито, намеренно анти-рационален. Он бросает вызов всему нашему сегодняшнему существованию, маня и ускользая, подобно миражу... Он лишь показывает, как могло бы быть. Как, возможно, должно было бы быть...

Сокровенная, потаенная магия мира зачастую действует исподволь, не проявлено, влияя на людей исподволь, посредством иных, менее заметных проявлений.

Именно это, кстати, мы пытались продемонстрировать с Норманом Хьюзом в цикле повестей о Наемниках Короны, где проявления мира потустороннего в первых произведениях практически незаметны, ощущаются лишь через опосредованное воздействие на судьбы персонажей.

Но постепенно магия пробивает себе дорогу, подобно бьющему из земли ключу, и в последних повестях уже становится полноправным действующим лицом... Но впрочем, мы отвлеклись.

Итак, в чем же корень разногласий, когда мы внезапно, к вящему своему изумлению, обнаруживаем, что те или иные события в жизни киммерийца внезапно получают совершенно различную трактовку, не поддающуюся, увы, приведению к общему знаменателю, сколь бы ни было сильно желание этого не замечать, делать вид, что так и должно быть, что все дело лишь в разнице творческих подходов пишущих и в их различных взглядах на жизнь.

Но это был бы рационалистический, современный взгляд на вещи — совершенно неприменимый, когда речь идет о мире Хайборийском.

Ибо я, а со мной, по счастью, и многие другие, свято убеждены: то, что нашими скудными силами мы Пытаемся положить на бумагу, не есть лишь плод воображения, фантазии, зависящий исключительно от воли и настроения человека.

Хайбория существует сама по себе. Вне зависимости от нашего желания. Мы лишь подглядываем в приоткрывшуюся щелочку, пытаясь затем донести до читающих свой восторг и благоговение при виде открывающихся там картин. Вот почему так болезненны любые расхождения с тем идеальным образом, что яркой искоркой мерцает в самой глубине души.

Мы видим — но видим по-разному.
И сейчас мы подходим к самому главному, ради чего, собственно, и были написаны все эти строки.

...Хайбория, в нашем понимании, есть некая узловая точка существования цивилизации. Еще от Роберта Говарда мы знаем, что то положение вещей, которое застали мы там при Конане-киммерийце, не продлилось долго. Не прошло и пяти сотен лет, как этот мир рухнул под гнетом собственного распада, задавленный поднимающими голову дикими народами. В мои цели не входит сейчас рассуждать подробно о том, как и — главное — почему это произошло, и почему было неизбежно, хотя это весьма любопытная тема, достойная самого пристального изучения...

Важно другое. Период жизни Конана был высшей точкой в развитии Хайборийской цивилизации, со всем тем благом и злом, что она несла с собой, и именно это делает сей период и фигуру варвара-северянина особенно интересными.

Изучив самые разнообразные свидетельства, начиная от самого Говарда — кстати, я отнюдь не разделяю пренебрежительного отношения многих современников к этому великому провидцу,— до авторов нашего времени, нельзя не прийти к очевидному выводу.

Именно в эти годы мировая цивилизация пережила Великий Перелом.
Постепенное отступление Прежнего Мира, разумеется, началось несравненно раньше. Положил ли ему начало уход в Иные Края древних племен, таких как эльфы и иже с ними... Началось ли это еще раньше...

Возможно, действительное объяснение в том, что сама магия-черепаха попросту утомилась за столько бесконечных Циклов существования и стала уже не в силах поддерживать нашу Землю...

Как бы то ни было, но именно во времена Конана это случилось. И, возможно, правы те, кто утверждает, что раскол произошел даже на чисто физическом плане: то есть развитие мира именно с этого момента пошло параллельными путями, образовав две непрерывно удаляющиеся друг от друга, разбегающиеся Вселенные.

Мир Рацио — и мир Магии.
Второй из них ныне сделался столь недостижим, что лишь избранные в наши дни умудряются хоть краешком сознания прикоснуться к нему.

Во времена же Конана эти миры были еще очень близки. Раскол произошел буквально только что, на глазах у потрясенных зрителей — тех, разумеется, кто был способен оценить, что он видит. Рацио и магия еще взаимно проникали друг в друга... И одновременно, увы, уже начали свое расходящееся движение.

Именно поэтому и происходит в глазах наблюдающих, особенно из столь невообразимого далека, как это делаем мы, это странное, пугающее раздвоение, когда одни и те же события видятся зачастую совершенно различным образом.

Здесь нет ничего плохого, ничего пугающего или такого, что должно бы вызывать активное неприятие. Это просто... реальность. Точнее, две реальности разом, и никому не дано утверждать, что какая-то из них лучше или совершеннее другой.

Именно в этом источник расхождений среди пишущих о Конане — но в этом же, одновременно, таится и источник вдохновения.

Когда мы читаем отчет мистера Локнита о событиях в Аквилонии — превосходный, считаю своим долгом еще раз заметить! — нас не должно пугать то, что из иных уст мы слышали эту же историю в совершенно иной интерпретации. В конце концов, даже реальные участники событий зачастую трактуют все увиденное совершенно противоположным образом, что породило, кстати, замечательную поговорку: «Ошибается, как очевидец»...

Напротив, именно осознание этой дихотомии способствует более глубокому проникновению в сокровенные тайны Бытия... А разве не этой высшей цели и служит, в конечном итоге, всякая литература?!

Рационалист мистер Локнит превосходен. Он — то самое, необходимое в эти дни дополнение к мистику и визионеру Говарду, без которого, возможно, творения Мастера сделались бы в наших глазах неполны.

В свою очередь, и все остальные пишущие о Конане стараются внести свою скромную лепту в воссоздание картины того прекрасного, волнующего мира, каким была — и продолжает оставаться — Хайбория!

Хочется верить, кто-нибудь из читающих будет снисходителен и к нашим усилиям...