Пикты, народ тени

Материал из Конан

(Различия между версиями)
 
Строка 4: Строка 4:
У меня есть одно лишь хобби, и оно безмерно занимает меня и по сей день. Не хотелось бы приписывать этому черты некоей таинственности, но мне на самом деле трудно это объяснить, да и сам я тут далеко не все понимаю. Речь идет о моем увлечении народом, который называют пиктами. Я, конечно, понимаю сомнительность этого термина и значении, в котором я его использую. Этих людей историки уже называли кельтами, варварами или даже германцами. Некоторые источники упоминают о том, что они пришли в Британию следом за бриттами и незадолго до появления галлов. «Дикие пикты из Гэллоуэя», частенько фигурирующие в древних шотландских легендах и исторических хрониках, появились в результате смешения нескольких родов — скорее всего, кельтов, камбров и галлов, говорили они на языке, происходившем от камбрско-галльского наречия в варварской  его версии с примесью германского и скандинавского языков. Сам термин «пикты», вероятно, первоначально относился лишь к кочевым кельтским племенам, осевшим в Гэллоуэе и ассимилировавшимся с местным варварским населением. Но для меня пикт — это невысокий, темноволосый варвар, выходец из Средиземноморья. В этом нет ничего удивительного, ибо, когда я впервые набрел на эту тему, именно таких людей называли пиктами. Куда более странным может показаться мой непреходящий и неизменный к ним интерес. Впервые я прочитал о пиктах, изучая историю Шотландии: лишь мимолетные упоминания, в добавок не слишком для них лестные. Разумеется, уровень этих книг, что я читал в детстве, был не слишком высок, впрочем, мне довелось жить в регионе, где других книжек на эту тему просто-напросто не было. И я с энтузиазмом занялся шотландцами, добывая информацию об истории Шотландии, где только мог.
У меня есть одно лишь хобби, и оно безмерно занимает меня и по сей день. Не хотелось бы приписывать этому черты некоей таинственности, но мне на самом деле трудно это объяснить, да и сам я тут далеко не все понимаю. Речь идет о моем увлечении народом, который называют пиктами. Я, конечно, понимаю сомнительность этого термина и значении, в котором я его использую. Этих людей историки уже называли кельтами, варварами или даже германцами. Некоторые источники упоминают о том, что они пришли в Британию следом за бриттами и незадолго до появления галлов. «Дикие пикты из Гэллоуэя», частенько фигурирующие в древних шотландских легендах и исторических хрониках, появились в результате смешения нескольких родов — скорее всего, кельтов, камбров и галлов, говорили они на языке, происходившем от камбрско-галльского наречия в варварской  его версии с примесью германского и скандинавского языков. Сам термин «пикты», вероятно, первоначально относился лишь к кочевым кельтским племенам, осевшим в Гэллоуэе и ассимилировавшимся с местным варварским населением. Но для меня пикт — это невысокий, темноволосый варвар, выходец из Средиземноморья. В этом нет ничего удивительного, ибо, когда я впервые набрел на эту тему, именно таких людей называли пиктами. Куда более странным может показаться мой непреходящий и неизменный к ним интерес. Впервые я прочитал о пиктах, изучая историю Шотландии: лишь мимолетные упоминания, в добавок не слишком для них лестные. Разумеется, уровень этих книг, что я читал в детстве, был не слишком высок, впрочем, мне довелось жить в регионе, где других книжек на эту тему просто-напросто не было. И я с энтузиазмом занялся шотландцами, добывая информацию об истории Шотландии, где только мог.
-
Я чувствовал некую особую связь с этими горцами в килтах, быть может из-за той капли шотландской крови, что течет в моих жилах. В прочитанных мною тогда книжках пикты время от времени появлялись, чтобы схлестнуться с шотландцами в каком-то очередном сражении и неизменно проиграть. Самое подробное описание этого племени, которое мне удалось найти тогда, принадлежало перу одного ни английских историков. И там говорилось, что пикты — это жестокие дикари, живущие в деревянных хижинах, и что легендарный Роб Рой якобы похож был на своих пиктских предков телосложением: коренастый, с как бы обезьяньей фигурой с длинными могучими руками. Им сказанного ясно, что все, что я тогда читал, никак не имело целью прославление пиктов, их апологию.
+
Я чувствовал некую особую связь с этими горцами в килтах, быть может из-за той капли шотландской крови, что течет в моих жилах. В прочитанных мною тогда книжках пикты время от времени появлялись, чтобы схлестнуться с шотландцами в каком-то очередном сражении и неизменно проиграть. Самое подробное описание этого племени, которое мне удалось найти тогда, принадлежало перу одного из английских историков. И там говорилось, что пикты — это жестокие дикари, живущие в деревянных хижинах, и что легендарный Роб Рой якобы похож был на своих пиктских предков телосложением: коренастый, с как бы обезьяньей фигурой с длинными могучими руками. Из сказанного ясно, что все, что я тогда читал, никак не имело целью прославление пиктов, их апологию.
Когда мне исполнилось двенадцать лет, я некоторое время жил в Нью-Орлеане, где в библиотеке на Кэнэл-стрит нашел книжицу, описывавшую историю Англии со времен доисторических вплоть до нашествия норманнов. Она была написана для юного читателя и, несомненно, не слишком точно толковала прошлое с точки зрения истории. Но я, благодаря ей, обогатился многими деталями быта этих невысоких  смуглых людей, первыми заселивших земли, названные позднее Британией. Наконец-то я получил возможность познакомиться с ними поближе.
Когда мне исполнилось двенадцать лет, я некоторое время жил в Нью-Орлеане, где в библиотеке на Кэнэл-стрит нашел книжицу, описывавшую историю Англии со времен доисторических вплоть до нашествия норманнов. Она была написана для юного читателя и, несомненно, не слишком точно толковала прошлое с точки зрения истории. Но я, благодаря ей, обогатился многими деталями быта этих невысоких  смуглых людей, первыми заселивших земли, названные позднее Британией. Наконец-то я получил возможность познакомиться с ними поближе.
Строка 12: Строка 12:
Это показалось мне мало похожим на правду, я испытывал к ним огромную симпатию и решил, что вот они-то и станут «связующим звеном» между мною и древностью. Я сотворил их сильными и воинственными варварами, дал им славную, богатую событиями историю и великого короля — Брана Мак Морна. Должен признаться, что фантазия несколько подвела меня при выборе имени, хотя над характером персонажа я бился очень долго. Многие короли из пиктских летописей носят кельтские имена, но мне, поскольку я хотел подчеркнуть, что речь идет о фиктивной, выдуманной мной ветви этого народа, пришлось дать моему великому королю имя, лишь звучащее по-кельтски.
Это показалось мне мало похожим на правду, я испытывал к ним огромную симпатию и решил, что вот они-то и станут «связующим звеном» между мною и древностью. Я сотворил их сильными и воинственными варварами, дал им славную, богатую событиями историю и великого короля — Брана Мак Морна. Должен признаться, что фантазия несколько подвела меня при выборе имени, хотя над характером персонажа я бился очень долго. Многие короли из пиктских летописей носят кельтские имена, но мне, поскольку я хотел подчеркнуть, что речь идет о фиктивной, выдуманной мной ветви этого народа, пришлось дать моему великому королю имя, лишь звучащее по-кельтски.
-
Итак, Бран — в честь моего любимого героя из настоящей истории — кельта Неннаса, разгромившего Рим. Мак Морн (Мак Morn) — имя берет начало в имени знаменитого в ирландской истории галла Мак Морна (Маc Могnа). Букву «с» в написании имени я заменим буквой «к». Теперь имя Бран Мак Морн (Bran Мак Morn) больше не переводилось, («Bran Mac Morn» в переводе с кельтского значит «Ворон — сын Морна»), но зато получило собственное звучание — пиктское, древнее, уходящее корнями в далекое прошлое. Сходство с конкретными кельтскими именами становилось в данном случае чисто случайным.
+
Итак, Бран — в честь моего любимого героя из настоящей истории — кельта Неннаса, разгромившего Рим. Мак Морн (Мак Morn) — имя берет начало в имени знаменитого в ирландской истории галла Мак Морна (Маc Могnа). Букву «с» в написании имени я заменил буквой «к». Теперь имя Бран Мак Морн (Bran Мак Morn) больше не переводилось, («Bran Mac Morn» в переводе с кельтского значит «Ворон — сын Морна»), но зато получило собственное звучание — пиктское, древнее, уходящее корнями в далекое прошлое. Сходство с конкретными кельтскими именами становилось в данном случае чисто случайным.
-
Летели годы, а Бран Мак Морн не менялся, оставался таким, каким родился когда-то в моем воображении. Это мужчина среднего роста, движется он подобно пантере, под темной гривой его тою, блестят черные глаза, кожа смуглая. Когда я был подростком, то очень хотел быть мужчиной небольшого роста, с длинными конечностями, несколько скошенным назад подбородком и длинными прямыми полисами. Таким я представлял себе тогда типичного пикта, и мне ужасно не нравились мои собственные нордические черты лица. Все это вытекало из моего увлечения этим таинственным народом, первым появившимся в Британии, чьи корни терялись где-то в неолите.
+
Летели годы, а Бран Мак Морн не менялся, оставался таким, каким родился когда-то в моем воображении. Это мужчина среднего роста, движется он подобно пантере, под темной гривой его тою блестят черные глаза, кожа смуглая. Когда я был подростком, то очень хотел быть мужчиной небольшого роста, с длинными конечностями, несколько скошенным назад подбородком и длинными прямыми полисами. Таким я представлял себе тогда типичного пикта, и мне ужасно не нравились мои собственные нордические черты лица. Все это вытекало из моего увлечения этим таинственным народом, первым появившимся в Британии, чьи корни терялись где-то в неолите.
-
И всегда в мои о них представления добавлялась капля фантазии — я никак не «видел их», как ни силился, в реальной стране» (как, например, ирландских или шотландских горцев). Поэтому, когда пришла пора, я стал писать о них все так же: по-своему. Так, первой из новелл о Бране Мак Морне («Народ тени») написана от имени норманнского наемника из римской армии. В самой первой новелле написанной о моем герое и потерявшейся, прежде чем была закончена, рассказчиком был римский центурион из гарнизона, стоявшего у Стены. В «Королях ночи» центральная фигура — кельтский вождь. И лишь в последней новелле «Порождения Бездны» описание ведется с точки зрения пикта.
+
И всегда в мои о них представления добавлялась капля фантазии — я никак не «видел их», как ни силился, в реальной стране (как, например, ирландских или шотландских горцев). Поэтому, когда пришла пора, я стал писать о них все так же: по-своему. Так, первой из новелл о Бране Мак Морне («Народ тени») написана от имени норманнского наемника из римской армии. В самой первой новелле написанной о моем герое и потерявшейся, прежде чем была закончена, рассказчиком был римский центурион из гарнизона, стоявшего у Стены. В «Королях ночи» центральная фигура — кельтский вождь. И лишь в последней новелле «Порождения Бездны» описание ведется с точки зрения пикта.
-
«Короли ночи» повествует о попытке Рима подчинить себе варварские племена Каледонии. С действительностью совпадает лишь время да общий характер событий — римлянам так никогда и не удилось продвинуть границы своих владений за вересковые пустоши. Воле нескольких неудачных компаний они отступили на юг, к Стене. Их поражение было, скорее всего, результатом совместного противодействия варварских племен — именно это я и описал: союз галлов, бриттов и пиктов.
+
«Короли ночи» повествует о попытке Рима подчинить себе варварские племена Каледонии. С действительностью совпадает лишь время да общий характер событий — римлянам так никогда и не удалось продвинуть границы своих владений за вересковые пустоши. Воле нескольких неудачных компаний они отступили на юг, к Стене. Их поражение было, скорее всего, результатом совместного противодействия варварских племен — именно это я и описал: союз галлов, бриттов и пиктов.
В «Порождениях Бездны» я вновь заставил Брана Мак Морна драться с Римом — мне как-то трудно было вообразить его себе сражающимся с иным врагом. Возможно, это отражение моей собственной неприязни к Риму — столь же трудно поддающейся логическому объяснению, кик и то расположение, которым я одариваю пиктов.
В «Порождениях Бездны» я вновь заставил Брана Мак Морна драться с Римом — мне как-то трудно было вообразить его себе сражающимся с иным врагом. Возможно, это отражение моей собственной неприязни к Риму — столь же трудно поддающейся логическому объяснению, кик и то расположение, которым я одариваю пиктов.
Строка 24: Строка 24:
Само слово «пикты» я впервые увидел на картах, вынесенным за границы территории, захваченной Римской империей. Это уже само по себе очаровало меня невероятно. В моем воображении начали разворачиваться картины жестоких сражений, яростных атак, фанатичкой обороны. Будучи врагом Рима, я, естественно, немедленно примкнул к его противникам. Особенно охотно я солидаризовался с теми, кто яростно сопротивлялся любым посягательствам римлян на их свободу. Иногда, когда во снах (тех, что мне действительно снились ночью, а не грезились наяву за письменным столом) я сражался с железными легионами и вынужден был отступать, разбитый наголову. Подсознание разворачивало вдруг передо мною картину, пришедшую из иного мира, из неведомого, не рожденного еще будущего — изображение карты, на которой за границами Империи виднелась таинственная надпись: «Пикты и шотландцы». И я сразу же чувствовал прилив новых сил — там я мог найти убежище, зализать раны и набрать войска для новой войны.
Само слово «пикты» я впервые увидел на картах, вынесенным за границы территории, захваченной Римской империей. Это уже само по себе очаровало меня невероятно. В моем воображении начали разворачиваться картины жестоких сражений, яростных атак, фанатичкой обороны. Будучи врагом Рима, я, естественно, немедленно примкнул к его противникам. Особенно охотно я солидаризовался с теми, кто яростно сопротивлялся любым посягательствам римлян на их свободу. Иногда, когда во снах (тех, что мне действительно снились ночью, а не грезились наяву за письменным столом) я сражался с железными легионами и вынужден был отступать, разбитый наголову. Подсознание разворачивало вдруг передо мною картину, пришедшую из иного мира, из неведомого, не рожденного еще будущего — изображение карты, на которой за границами Империи виднелась таинственная надпись: «Пикты и шотландцы». И я сразу же чувствовал прилив новых сил — там я мог найти убежище, зализать раны и набрать войска для новой войны.
-
Я хотел бы попробовать свои силы в написании романа об этих таинственных столетиях. Я позволил бы себе писать лишь о том, что не противоречило бы точным историческим фактам. Действие в романе опиралось бы на следующий замысел. Римское влияние постепенно слабнет под натиском тевтонских племен, надвигающихся с востока. Тевтоны высаживаются на побережье Каледонии и продвигаются на запад, тесня осевших там ранее кельтов. На руинах древней империи пиктов разворачивается жесточайшее соперничество между этими воинственными племенами, которые, в конце концов, объединяются для оказания отпора общему врагу — грозным саксам... Это был бы роман скорее о дипломатии, чем о королях и героях, хотя, боюсь, я не сумел бы избежать искушения. Не знаю, удастся ли мне когда-нибудь осуществить этот замысел...
+
Я хотел бы попробовать свои силы в написании романа об этих таинственных столетиях. Я позволил бы себе писать лишь о том, что не противоречило бы точным историческим фактам. Действие в романе опиралось бы на следующий замысел. Римское влияние постепенно слабеет под натиском тевтонских племен, надвигающихся с востока. Тевтоны высаживаются на побережье Каледонии и продвигаются на запад, тесня осевших там ранее кельтов. На руинах древней империи пиктов разворачивается жесточайшее соперничество между этими воинственными племенами, которые, в конце концов, объединяются для оказания отпора общему врагу — грозным саксам... Это был бы роман скорее о дипломатии, чем о королях и героях, хотя, боюсь, я не сумел бы избежать искушения. Не знаю, удастся ли мне когда-нибудь осуществить этот замысел...

Текущая версия

Предисловие

У меня есть одно лишь хобби, и оно безмерно занимает меня и по сей день. Не хотелось бы приписывать этому черты некоей таинственности, но мне на самом деле трудно это объяснить, да и сам я тут далеко не все понимаю. Речь идет о моем увлечении народом, который называют пиктами. Я, конечно, понимаю сомнительность этого термина и значении, в котором я его использую. Этих людей историки уже называли кельтами, варварами или даже германцами. Некоторые источники упоминают о том, что они пришли в Британию следом за бриттами и незадолго до появления галлов. «Дикие пикты из Гэллоуэя», частенько фигурирующие в древних шотландских легендах и исторических хрониках, появились в результате смешения нескольких родов — скорее всего, кельтов, камбров и галлов, говорили они на языке, происходившем от камбрско-галльского наречия в варварской его версии с примесью германского и скандинавского языков. Сам термин «пикты», вероятно, первоначально относился лишь к кочевым кельтским племенам, осевшим в Гэллоуэе и ассимилировавшимся с местным варварским населением. Но для меня пикт — это невысокий, темноволосый варвар, выходец из Средиземноморья. В этом нет ничего удивительного, ибо, когда я впервые набрел на эту тему, именно таких людей называли пиктами. Куда более странным может показаться мой непреходящий и неизменный к ним интерес. Впервые я прочитал о пиктах, изучая историю Шотландии: лишь мимолетные упоминания, в добавок не слишком для них лестные. Разумеется, уровень этих книг, что я читал в детстве, был не слишком высок, впрочем, мне довелось жить в регионе, где других книжек на эту тему просто-напросто не было. И я с энтузиазмом занялся шотландцами, добывая информацию об истории Шотландии, где только мог.

Я чувствовал некую особую связь с этими горцами в килтах, быть может из-за той капли шотландской крови, что течет в моих жилах. В прочитанных мною тогда книжках пикты время от времени появлялись, чтобы схлестнуться с шотландцами в каком-то очередном сражении и неизменно проиграть. Самое подробное описание этого племени, которое мне удалось найти тогда, принадлежало перу одного из английских историков. И там говорилось, что пикты — это жестокие дикари, живущие в деревянных хижинах, и что легендарный Роб Рой якобы похож был на своих пиктских предков телосложением: коренастый, с как бы обезьяньей фигурой с длинными могучими руками. Из сказанного ясно, что все, что я тогда читал, никак не имело целью прославление пиктов, их апологию.

Когда мне исполнилось двенадцать лет, я некоторое время жил в Нью-Орлеане, где в библиотеке на Кэнэл-стрит нашел книжицу, описывавшую историю Англии со времен доисторических вплоть до нашествия норманнов. Она была написана для юного читателя и, несомненно, не слишком точно толковала прошлое с точки зрения истории. Но я, благодаря ей, обогатился многими деталями быта этих невысоких смуглых людей, первыми заселивших земли, названные позднее Британией. Наконец-то я получил возможность познакомиться с ними поближе.

Автор, правда, представлял их далеко не в лучшем свете — как варваров, но и это было уже кое-что. По мнению автора, пикты были насквозь лживы, трусливы, их вечно опережали в развитии другие, и они лишь пользовались чужими достижениями.

Это показалось мне мало похожим на правду, я испытывал к ним огромную симпатию и решил, что вот они-то и станут «связующим звеном» между мною и древностью. Я сотворил их сильными и воинственными варварами, дал им славную, богатую событиями историю и великого короля — Брана Мак Морна. Должен признаться, что фантазия несколько подвела меня при выборе имени, хотя над характером персонажа я бился очень долго. Многие короли из пиктских летописей носят кельтские имена, но мне, поскольку я хотел подчеркнуть, что речь идет о фиктивной, выдуманной мной ветви этого народа, пришлось дать моему великому королю имя, лишь звучащее по-кельтски.

Итак, Бран — в честь моего любимого героя из настоящей истории — кельта Неннаса, разгромившего Рим. Мак Морн (Мак Morn) — имя берет начало в имени знаменитого в ирландской истории галла Мак Морна (Маc Могnа). Букву «с» в написании имени я заменил буквой «к». Теперь имя Бран Мак Морн (Bran Мак Morn) больше не переводилось, («Bran Mac Morn» в переводе с кельтского значит «Ворон — сын Морна»), но зато получило собственное звучание — пиктское, древнее, уходящее корнями в далекое прошлое. Сходство с конкретными кельтскими именами становилось в данном случае чисто случайным.

Летели годы, а Бран Мак Морн не менялся, оставался таким, каким родился когда-то в моем воображении. Это мужчина среднего роста, движется он подобно пантере, под темной гривой его тою блестят черные глаза, кожа смуглая. Когда я был подростком, то очень хотел быть мужчиной небольшого роста, с длинными конечностями, несколько скошенным назад подбородком и длинными прямыми полисами. Таким я представлял себе тогда типичного пикта, и мне ужасно не нравились мои собственные нордические черты лица. Все это вытекало из моего увлечения этим таинственным народом, первым появившимся в Британии, чьи корни терялись где-то в неолите.

И всегда в мои о них представления добавлялась капля фантазии — я никак не «видел их», как ни силился, в реальной стране (как, например, ирландских или шотландских горцев). Поэтому, когда пришла пора, я стал писать о них все так же: по-своему. Так, первой из новелл о Бране Мак Морне («Народ тени») написана от имени норманнского наемника из римской армии. В самой первой новелле написанной о моем герое и потерявшейся, прежде чем была закончена, рассказчиком был римский центурион из гарнизона, стоявшего у Стены. В «Королях ночи» центральная фигура — кельтский вождь. И лишь в последней новелле «Порождения Бездны» описание ведется с точки зрения пикта.

«Короли ночи» повествует о попытке Рима подчинить себе варварские племена Каледонии. С действительностью совпадает лишь время да общий характер событий — римлянам так никогда и не удалось продвинуть границы своих владений за вересковые пустоши. Воле нескольких неудачных компаний они отступили на юг, к Стене. Их поражение было, скорее всего, результатом совместного противодействия варварских племен — именно это я и описал: союз галлов, бриттов и пиктов.

В «Порождениях Бездны» я вновь заставил Брана Мак Морна драться с Римом — мне как-то трудно было вообразить его себе сражающимся с иным врагом. Возможно, это отражение моей собственной неприязни к Риму — столь же трудно поддающейся логическому объяснению, кик и то расположение, которым я одариваю пиктов.

Само слово «пикты» я впервые увидел на картах, вынесенным за границы территории, захваченной Римской империей. Это уже само по себе очаровало меня невероятно. В моем воображении начали разворачиваться картины жестоких сражений, яростных атак, фанатичкой обороны. Будучи врагом Рима, я, естественно, немедленно примкнул к его противникам. Особенно охотно я солидаризовался с теми, кто яростно сопротивлялся любым посягательствам римлян на их свободу. Иногда, когда во снах (тех, что мне действительно снились ночью, а не грезились наяву за письменным столом) я сражался с железными легионами и вынужден был отступать, разбитый наголову. Подсознание разворачивало вдруг передо мною картину, пришедшую из иного мира, из неведомого, не рожденного еще будущего — изображение карты, на которой за границами Империи виднелась таинственная надпись: «Пикты и шотландцы». И я сразу же чувствовал прилив новых сил — там я мог найти убежище, зализать раны и набрать войска для новой войны.

Я хотел бы попробовать свои силы в написании романа об этих таинственных столетиях. Я позволил бы себе писать лишь о том, что не противоречило бы точным историческим фактам. Действие в романе опиралось бы на следующий замысел. Римское влияние постепенно слабеет под натиском тевтонских племен, надвигающихся с востока. Тевтоны высаживаются на побережье Каледонии и продвигаются на запад, тесня осевших там ранее кельтов. На руинах древней империи пиктов разворачивается жесточайшее соперничество между этими воинственными племенами, которые, в конце концов, объединяются для оказания отпора общему врагу — грозным саксам... Это был бы роман скорее о дипломатии, чем о королях и героях, хотя, боюсь, я не сумел бы избежать искушения. Не знаю, удастся ли мне когда-нибудь осуществить этот замысел...


Роберт Говард


Личные инструменты