Первоначальная крепость, скорее всего, была деревянной с очень малым числом построек из камня. Аквилония всегда была государством с большим количеством лесов, и потому возведение деревянной крепости, не требующее много времени, представляется наиболее вероятным. Для постройки каменной крепости и стен вокруг города необходимо большое количество людей, а самое главное — исходный материал, ближайшая выработка которого находится довольно далеко — в Немедийских горах. Вряд ли тогда имелась возможность обработать и доставить в будущую столицу требуемое количество камня, так что можно с большой уверенностью предположить, что крепость поднимали из подручного материала, имевшегося в изобилии, то есть из дерева.

Те же правила распространяются и на большинство других столиц западных земель Хайборийского мира.

Бельверус, столица Немедии, зарождается из небольшого пограничного укрепления неподалеку от восточных склонов Немедийских гор и, в соответствии с военизированным духом страны, до сих пор выступает более в роли крепости, нежели королевской резиденции.

Кордавская крепость в Зингаре представляет собой двойное сооружение — более древняя цитадель, контролирующая вход в гавань и устье Черной реки, и комплекс новых зданий, выстроенных специально в соответствии со вкусами правителя и предназначенных только для проживания королевского двора и сопутствующих учреждений.

Мессантия, столица Аргоса, тоже выросла из приморской крепости, однако Аргос — многонациональная страна, в отличие от Зингары более занятая торговлей, нежели военными действиями и ее столица соответствует духу государства. Власти Аргоса уже давно позабыли, для чего над городом выстроена крепость. Она используется преимущественно как сокровищница, тюрьма и место заседания городского совета.

Ианта, столица Офира, вообще не имеет крепости — это миролюбивое и богатое государство, защищенное многочисленными договорами и своим золотом, на которое в случае необходимости может быть нанята любая, сколь угодно хорошая и многочисленная армия.

Хоршемиш, столица Кофа, вот уже какое столетие пытается соперничать в роскоши с Бельверусом и Тарантией, но, похоже, не преуспевает, ибо многочисленность и пышность зданий еще не означают общей красоты и удобности города для проживания.

... Время шло. Выросший вокруг Тарантийской крепости городской посад неудержимо разрастался, грозя перелиться за стены. Перенаселенность и скученность населения в одном месте угрожали возможностью стремительного распространения болезней и эпидемий. Слишком маленькая и не приспособленная к постоянному проживанию крепость тоже не могла вместить всех проживающих — королевский двор, гвардия, конюшни, канцелярия... Становилось ясно — надо что-то предпринимать. Таковые события могли произойти спустя примерно триста-четыреста лет после закладки крепости. К сожалению, ни в одном тексте Говарда или его последователей не встречается ссылок на имена королей аквилонской династии, за исключением двух последних — Вилера и его племянника Нумедидеса. Создается впечатление, что на протяжении почти тысячи лет страной правили какие-то безликие личности...

Итак, какую-то светлую голову осенила мысль о настоятельной необходимости перестройки королевского дворца, а заодно и города. Требовалось расселить горожан и привести столицу в относительный порядок. Ибо, как и во всех городах Европы, первоначальное заселение Тарантии наверняка проводилось без всякого предварительного планирования. В итоге социальные группы оказались произвольно перемешанными, бордели и мастерские строились рядом с жилищами знати, некуда было деть чрезмерно разросшиеся архивы и доклады канцелярий... да что там! Невозможно было даже изолировать пойманных преступников. Город мог просто захлебнуться в огромном количестве отходов, выливаемых его жителями на улицы. Такое недифференцированное строительство и заселение было характерно для всех европейских городов VI — VII веков нашей эры.

Возможно, период первого глобального переустройства столицы Аквилонии относится к 500 — 600 годам по основанию государства. Если бы имелись сведения о нескольких урожайных годах, выдавшихся один из другим, и о спокойствии на границах и внутри страны, то можно было с уверенностью заявить — это время было посвящено благоустройству Тарантии. Но так как такое события вряд ли могло произойти, то будет разумным предположить, что процесс преобразования столицы растянулся на довольно долгий срок — от пятидесяти до полутора сотен лет.

Скорее всего, именно тогда был заложен принцип разумного разделения города на районы — по социальной принадлежности или финансовой обеспеченности проживающих — а большая часть населения была переселена за пределы города, образовав своеобразный пояс предместий. Можно также с уверенностью предположить, что, скорее всего, было разобрано кольцо старых городских укреплений, и выстроено новое, гораздо большей протяженности и с учетом всех последних достижений военной науки. И, для завершающего штриха, началось строительство собственно королевского дворца, соединенного системой подъемных мостов с исходной крепостью на островах. Дворец должен был занять большую часть правого берега Хорота, вместив в себя все учреждения, необходимые для нормального функционирования государства. Подновленной крепости возвращался первоначальный статус — военное укрепление на случай штурма или осады, резервные казармы, сокровищница страны, казна, возможно, архив.

К этим же временам относится и постройка двух часто упоминаемых в различных текстах зданий. Во-первых, небезызвестной Железной башни, возведенной, скорее всего, для контроля за небольшой гаванью на Хороте и стратегической поддержки Старой крепости. Железная башня, вопреки названию, вряд ли была просто непритязательным одиноким строением, а название свое получила, скорее всего, по цвету камня, так как железо было и оставалось редким материалом и представить цельную постройку из железа по тем временам технологически невозможно. Так что Башня представляла собой небольшое фортификационное сооружение с помещениями для стражи, с конюшнями и прочими необходимыми хозяйственными постройками. Позже, когда возможность штурма столицы с реки безвозвратно отошла в прошлое, Башня стала зловещим символом власти и местом заключения «злодеев короны», то есть людей, вызвавших неудовольствие лично королевской фамилии.

Вторым же сооружением, принесшим Тарантии славу культурного центра Хайбории, стал Университет. К тому времени стране были настоятельно необходимы образованные люди, умевшие разбираться как в военной стратегии, так и в законах, в искусстве составления книг, в правильном и разумном ведении сельского хозяйства и во многих других вещах. Было бы весьма полезно предоставить молодежи всех сословий возможность получать требуемые знания в каком-то одном месте, что также позволяло бы и имевшимся в стране ученым не скитаться, выискивая богатого покровителя, а пребывать на одном постоянном месте. Ведь, как известно, постоянная беготня за куском хлеба насущного совершенно не способствует усвоению наук и развитию таковых...

Университет было решено расположить на менее населенном левом берегу — обывателям будет намного спокойнее, если почти неуправляемую толпу собранной со всех концов земли молодежи отделит от них полоса реки. Университет, получивший в соответствии с традициями собственное имя «Логиум» (таковая традиция, разумеется, существовала и в реальной истории Европы. Каждое учебное заведение получало имя либо в честь небесного покровителя, либо местности, в которой находилось, либо какого-либо строения, человека или события, предшествовавшего его закладке или способствовавшего ей. Для примера можно привести названия существовавших в аналогичное время университетов — «Сорбонна», «Оксфорд», «Монпелье»), представлял собой обширный комплекс взаимосвязанных зданий, каждое из которых предназначалось для обучающихся определенным наукам. Возможно, на территории Университета находились дома для проживания преподавателей и малоимущих студентов.

Все эти новшества и перестройки позволяют нам представить облик Тарантии. Правда, это еще совершенно не та Тарантия, которой предстоит управлять Конану из Киммерии — на дворе 700-ые годы по основанию Аквилонии и до рождения Вечного Героя, его друзей и врагов должно пройти почти 500 лет. Мы видим компактный и не слишком большой город, число жителей в котором вряд ли составляет более 30 тысяч душ, прижавшийся с обеих сторон к широкой реке. Строения в городе преимущественно деревянные (не исключены частые и опустошительные пожары). Посреди реки — крепость, частично деревянная, частично каменная. На левом берегу — несколько сгрудившихся вместе зданий: Университет. На правом идет строительство — здесь возводится будущий королевский дворец. Левый и правый берега соединяет наплавной мост, а торопящихся на другую сторону за небольшую мзду могут доставить перевозчики. Ниже по течению от будущего дворца поднимается приземистая сторожевая красноватого камня башня под черной крышей — Железная башня. Город обнесен стеной, точнее, не обнесен, а обносится — различные участки находятся в разной степени завершенности. Город довольно грязен, шумен, и, несмотря на недавно проведенное переселение части обывателей в предместья, производит впечатление переполненного до отказа. По реке медленно движутся несколько кораблей, более смахивающих на баржи — вместительных, с низкой палубой, выстроенных специально для перевозки большого количества груза. Корабли идут в низовья Хорота, везут лес... Собственно, эта картина удивительно напоминает средневековый Париж.

Такова аквилонская столица. Она напоминает укрепленный военный лагерь — дома с узкими стрельчатыми окнами-бойницами, тесно придвинутые друг к другу дома, узкие улочки... Семьсот лет не такой уж и почтенный возраст для города, особенно в относительно стабильном мире, где время не торопится и события не спешат к развязке. Тарантия еще молода и у нее все впереди.

В 900-е годы длительный процесс полного объединения страны под властью тарантийских правителей можно будет считать завершенным. Страна наконец-то едина, хотя новоприсоединенные провинции то и дело норовят поднять мятеж. Видимо, подходит к завершению аналогичный процесс и в соседних государствах, сопровождаемый вступлением в фазу экономического расцвета, потому что именно к этому времени относится уникальное для описываемой эпохи явление — сооружение единой, если так можно выразиться, «трансхайборийской», магистрали. В Европе раннего Средневековья никогда не возникало даже намека на подобное взаимодействие между государствами. Очевидно, постройку Дороги Королей следует отнести только на счет творческой фантазии создателя мира. Дорога является материальным воплощением достижений технологий Хайбории, начинается в Мессантии, проходит вдоль Хорота, через Пуантен, Тарантию, затем минует южные отроги Немедийских гор, достигает Бельверуса и Немедии, проходит через земли Коринфии — немедиийского протектората, и через города Заморы — Шадизар и Аренджун — устремляется в пределы Империи Туран, завершаясь в ее столице Аграпуре. На всей своей протяженности Дорога сохраняет однообразие — десяти шагов в ширину, вымощенная плотно пригнанными плитами твердого белого камня. Такое технологическое достижение представляется не совсем вероятным, и факт его сооружения вызывает множество вопросов. Однако предположим, что такая Дорога действительно была создана к взаимовыгодному процветанию государств Запада и Востока. К этому времени можно отнести экономический расцвет Аквилонии и, видимо, вторую значительную перестройку столицы. Тарантия приобретает свой неповторимый облик, попытка отразить который была сделана Р. Говардом и его последователями. Столица Аквилонии оказалась на пересечении нескольких активно функционирующих торговых путей — с Запада на Восток и с Юга на Север. Разумеется, это не могло не добавить своеобразия в жизнь ее обитателей и не отразиться на ее развитии.

С караванами и обозами прибывали не только товары, но и то нематериальное, что можно определить как «дух экзотичности». Если исходно Тарантия создавалась только как крепость и защищаемый ею город, то с 900-х годов началось преобразование столицы из чисто функционального образования в город, приспособленный для удобной жизни людей. При небывалой гибкости восприятия людей Хайбории главный город Аквилонии с легкостью впитывал в себя все привозимое издалека (от идей до мод, не говоря уж о прикладных искусствах или чужеземной культуре), преобразовывал и органично включал в собственное существование.

Видимо, этот период в развитии страны можно уподобить Европейскому Возрождению. Мрачная торжественность готического стиля, характерного как для общественного мировоззрения, так и для всех материальных проявлений деятельности человека, сменялась своеобразным, ликующим праздником жизни. Конечно, рано или поздно любой праздник сменяется пресыщением и скукой, но пока в Таранти жизнь бьет незамутненным ключом. Очевидно, в это же время начинается новая перестройка города, связанная с его расширением и четкой, на редкость продуманной организацией, каковой города Западной Европы не могли похвастаться даже в период своего высшего расцвета. Процесс преобразования, разумеется, носил затяжной характер, но к началу правления Конана (то есть к 1288 году) его результаты были налицо.

Теперь на обоих берегах Хорота располагается настоящий мегаполис Хайбории с населением в 100 — 150 тысяч человек. Возведены две каменные стены, замыкавшие город в кольцо и делавшие его почти неприступным. Над стенами поднимаются мощные смотровые и оборонительные башни, стерегущие десяток въездных ворот, ведущих в город со всех четырех концов света. Вокруг города располагается округа предместий, который в наше время обозначили бы как «пояс городов-спутников», представляющий собой ленные деревни короны, небольшие поселения городского типа, загородные владения состоятельных горожан и аристократии. Разумеется, в случае внезапного нападения или затяжной осады все это неминуемо будет разрушено, однако горожане успеют скрыться за стенами города, да и возможность совершенно неожиданного нападения при относительно стабильной политической ситуации в Хайбории ставится под сомнение.
Собственно город теперь почти полностью стал каменным, и в его оформлении присутствует на редкость причудливая эклектичность. На одной улице, возможно, могут соседствовать и привычная, еще не успевшая до конца устареть грубоватая, угрюмая постройка с узкими окнами и остроконечными черепичными крышами, больше напоминающая маленький неприступный замок или просто каменный сарай, и нарядный, торжественный дом с колоннадой, большими полукруглыми окнами, чей парадный вход не прячется где-то в глубине темной глухой арки, а развернут на улицу. И, возможно, здесь же можно обнаружить типичное южное строение из чистого белого камня с внутренними галереями и маленьким двором под открытым небом.

Старая крепость на островах, помнившая зарождение столицы, исчезла. То есть она, конечно, сохранилась как таковая, но уже давно перестроена и о прошлом напоминают только две или три башни, оставленные архитектором единственно из уважения к старине. А Железная башня все еще на прежнем месте, только слегка покосилась и потеряла первоначальный красноватый цвет, сменившийся на бурый. Почти ничего не осталось и от мрачновато-величественного дворца, разве что несколько флигелей. Дворец теперь стал комплексом соединенных между собой зданий, предназначенных не только для проживания нынешнего правителя страны и его двора, но также и для размещения отдельных элитных частей гвардии, для многочисленных департаментов, канцелярий и их архивов, для тех, кого теперь именуют «обслуживающим персоналом», для гостей и послов, и для многих других надобностей. Дворец превратился в замкнутый микрокосм, со своими законами, уложениями и правилами, что являлось вполне характерным для любого подобного заведения, будь то Лувр, Эскуриал, Кремль или Ватикан.

... Такой была Тарантия, столица Аквилонии, государства, придуманного в далеких тридцатых годах нашего века человеком по имени Роберт Ирвин Говард. Прекрасная, своеобразная, яркая и запоминающаяся. Наверное, у тогдашних путешественников замирало дыхание, когда далеко впереди вырисовывались силуэты высоких остроконечных башен, над которыми плескалось золотисто-алое знамя с золотым львом, вставшим на дыбы. Башни приближались с каждым вашим шагом, или с шагом вашей лошади, или верблюда, с каждым оборотом колеса повозки или колесницы, с каждым прошедшим мигом. Они выплывали из непроглядного тумана прошедших тысячелетий, надвигались, чтобы медленно и важно проплыть над вашей головой и впустить вас в просыпающийся утренний город. В город, получивший при рождении красивое имя — Тарантия...