Наступил 1585 год, и Кейн вернулся в Англию, чтобы отправиться в Новый Свет вместе со своим старым другом, сэром Ричардом Гренвиллом; они намеревались основать там английскую колонию. Экспедиция покинула Плимут 9 апреля, но замысел был в конечном счете обречен на провал. Когда Грен-вилл на следующий год вернулся с запасом продовольствия и прочих необходимых вещей, он обнаружил, что селение опустело, а колонисты вернулись обратно в Англию на корабле Дрейка, когда тот направлялся на родину после разгрома испанского флота.

Оба раза, когда Гренвилл возвращался на родину, в 1585 и 1586 годах, он отклонялся и брал курс на Азорские острова, чтобы вступить в сражение с испанскими кораблями. Об этом говорится в воспоминаниях Джереми Хоука, названных «Бастийский ястреб»: «Он не давал донам покоя, заставляя их курсировать между Азорскими островами и Дариеном...»

Хоук, конечно, несколько преувеличивает, но исторически установлено, что Гренвилл все-таки одержал победу в 1585 году, захватив испанский корабль «Санта-Мария» с грузом золота, серебра, жемчуга, имбиря и сахара. Средства, которые Гренвилл выручил от продажи этих сокровищ, полностью окупили все расходы на экспедицию. В этом же рассказе Кейн говорит и о своем участии в этих событиях:

«Я припоминаю; хотя мы плыли на разных кораблях. Я был вместе с сэром Ричардом Гренвиллом. А ты плыл вместе с Джоном Беллефонте».

В рассказах упоминается несколько обстоятельств, побудивших Кейна вернуться в Англию, но я твердо уверен, что в 1587 году произошли те события, которые описаны в рассказе «Черепа среди звезд» (6). Несмотря на утверждения Кейна, будто он «...не мог оставаться на родине больше одного месяца», я предполагаю, что изменившаяся политическая ситуация требовала от пуританина более длительного пребывания в Англии.

Столкновение с Испанией было неизбежным, это стало ясно уже в 1584 году, так как Англия оказывала содействие Нидерландам, когда те объявили Испании войну, а британские войска постоянно совершали набеги на испанские колонии в Америке. «Непобедимая Армада» Филиппа II была спущена на воду еще в 1587 году, но планы испанского короля рухнули, когда Дрейк «опалил бороду Его Королевскому Величеству», атаковав Кадис.

В 1588 году Армада наконец-то была спущена на воду, и невозможно представить, что Кейн не принимал участия в ее разгроме. Возможно, его мировоззрение и религиозные убеждения и не совпадали с общественными тенденциями того времени, но он, как и все, был патриотом своей родины.

Многие считают, что Кейн и в этом раз служил под началом Гренвилла, но любопытно будет узнать, что Гренвилл в действительности не принимал участия в разгроме Армады, он был в то время занят укреплением защитных сооружений в Корнуолле. Кейн же просто не мог не участвовать в сражении и не находиться в самой гуще событий, и можно предположить, что он был на одном корабле либо с Мартином Фробишером, либо с Джоном Хоукинсом. Оба этих капитана участвовали во всех сражениях с испанским флотом, по мере того как испанские суда продвигались по Ла-Маншу; за военные заслуги лорд Говард Эффингемский произвел их в рыцари.

Я все более склоняюсь к тому, что это был Хоукинс - хотя бы потому, что он был родом из Девона (Фробишер же родился в Йоркшире) и, судя по одному из вариантов поэмы «Возвращение Соломона Кейна», был знаком с Кейном. (7)

Когда англичане наголову разбили испанскую «непобедимую» флотилию, Кейн опять решил отправиться в путешествие, но как раз тогда до него дошли известия, что корабль «Летящее сердце», пропавший без вести, видимо, был захвачен карибскими пиратами. Узнав, что среди пропавших числилась дочь одного из его старых друзей, Кейн решил отомстить морским головорезам. Поиски оказались гораздо сложнее и заняли значительно больше времени, чем в истории с Ле Лу; сначала они привели Кейна в Карибское море, а затем в Португалию. Обратно в Англию он вернулся только два года спустя («Клинки братства»).

Жажда мести была удовлетворена, и Кейн опять мог присоединиться к Гренвиллу, чтобы на этот раз подстеречь у Азорских островов испанские корабли с грузом золота.

Но эта миссия завершилась поражением, когда Гренвилл и Кейн решились на один из тех ура-патриотических жестов, которые увековечены во многих легендах и преданиях. Лорд Говард, который руководил экспедицией, был поражен, увидев, насколько превосходит флот противника его собственный, и разработал план отступления. Однако на берегу оставалось еще девяносто пять человек, и Гренвилл отказался покинуть их там. По этой причине ему пришлось в одиночку сражаться с испанской флотилией. В «Возвращении Соломона Кейна» пуританин вспоминал, что это было лишь тщетной попыткой предотвратить кровавую резню. Гренвиллу удалось вывести из строя не менее шестнадцати вражеских кораблей, но его достижение едва ли было значительнее, чем соболезнования Рэли и Теннисона по поводу этого ужасного события:

«От алого рассвета до алого заката мы сражались с испанцами в заливе. Мертвые тела устилали палубы, а мачты были сорваны пушками... Мы сражались с ними обломками мечей, пока залив не стал багровым от крови. Смерть пронеслась в облаке порохового дыма, и Ричард Гренвилл погиб».

Стр. 1   Стр. 2   Стр. 4

Ричард Тугуд
Перевод с англ. Ильи Рошаля, 1998

Ссылки

• http://www.litru.ru/index.html?book=43236

6) Должен признаться, что с самого начала мне казался невероятным тот факт, что Кейн столкнулся со зверствами инквизиции как в рассказе «Черепа среди звезд», так и в «Крыльях в ночи». Едва ли у пуританина Кейна было желание возвращаться в католическую Испанию.

Тем не менее, сейчас я думаю, что у Кейна на самом деле была возможность увидеть действия святой инквизиции во время того, как он преследовал оборотня в рассказе «Под пологом кровавых теней», так как тот говорит, что он едва успел отплыть от берегов Испании, как на причале появился Кейн. Мне кажется, этого вполне достаточно, чтобы вызвать вполне объяснимую ненависть пуританина по отношению к испанцам, под влиянием которой он позже участвовал в нападениях и уничтожении испанских кораблей, даже несмотря на то что он сам считал пиратство грязным делом.

7) В одной из версий «Возвращения Соломона Кейна» герой вспоминает бывших соратников и друзей:

«Где те, кто собирался на этом месте столько лет назад? Дрейк и Хоукинс, Оксенгэм и Гренвилл, Ли и Йо?» (8)

Упомянутый Хоукинс - это сэр Джон Хоукинс, который родился в 1532 году в Плимуте. Он вполне мог стать хорошим знакомым Кейна во время того, как занимался работорговлей между 1562 и 1569 годами - именно в это время Кейн плавал на торговых судах. Несмотря на занятие работорговлей, которое Кейн вряд ли бы (судя по рассказу «Луна черепов») одобрил, у них был довольно схожий темперамент и примерно одинаковые политические взгляды. Мне кажется, это сыграло существенную роль в том, что Кейн решил поступить на службу к Хоукинсу, когда началось сражение с «непобедимой Армадой».

Несомненно, Хоукинс был выдающейся личностью. Его наиболее значительным достижением было то, что он практически в одиночку сумел превратить английский флот в огромную силу. Чтобы достичь этого, он, прежде всего, искоренил казнокрадство, которое было весьма распространенным явлением на судоверфях, а затем принял участие в разработке более оснащенных и технически совершенных судов нового типа. Одним из таких кораблей была «Месть».

Именно поэтому английский флот сумел захватить испанские суда с грузом золота и одержал такую блестящую победу над «непобедимой Армадой».

8) В течение многих лет исследователи пристально изучали тех, кто повлиял на творчество Говарда, и степень этого влияния на его произведения. Однако почти никакого внимания не уделялось литературным прототипам Соломона Кейна.

«Возможно, образ Кейна был навеян восхищением перед типом хладнокровных борцов за справедливость, обладающих железными нервами и огромной силой воли, который был распространен в шестнадцатом веке».

Даже несмотря на это утверждение, я уверен, что прототипом Кейна был отец Говарда.

Как бы то ни было, я думаю, что наиболее сильное влияние на серию рассказов о Кейне оказал Чарльз Кингсли, а точнее, его роман «Вперед на Запад!»; по-моему, до сих пор никто не упоминал эту книгу. Говард, без сомнения, прочел роман, будучи еще подростком, и даже взял такое же название для одного из своих первых юношеских рассказов. В романе Кингсли создан романтизированный образ Англии времен Елизаветы, также в нем появляются те самые каперы из графств, расположенных к юго-западу от Лондона, которые фигурируют в рассказах Говарда.

В общем и целом «Вперед на Запад!» - это лишь ура-патриотическое, напыщенное, проникнутое откровенной ненавистью к людям, принадлежащим к другой нации, полное религиозного ханжества произведение, но тем не менее это еще и захватывающий приключенческий роман. Не стоит слишком сурово осуждать Кингсли за его взгляды, потому что его труд, как, впрочем, и творения Говарда, является плодом своего времени, а значит, относиться к нему нужно соответственно.

Все основные исторические персонажи, встречающиеся в романе, предстают перед нами в весьма выигрышном свете: все они, без исключения, питают друг к другу искреннюю симпатию, между ними не происходят бесконечные мелкие распри (которые были на самом деле), и Говард принял на веру многие из этих искаженных взглядов и представлений.

У Кейна также сложилось своеобразное отношение к рабству, противоречащее взглядам, распространенным во время правления Елизаветы. Более всего это становится очевидным в рассказе «Ужас пирамиды», так как многое в нем почерпнуто из романа "Вперед на Запад!". Герои Кингсли яростно осуждают то, что сэр Джон Хоукинс доставляет на корабле рабов из Африки, но такое отношение - лишь отражение викторианского либерализма, присущего Кингсли, так как верные подданные королевы Елизаветы считали работорговлю таким же почетным и законным делом, как и другие занятия.

Два главных героя Кейна - это вымышленные персонажи: капитан, сэр Эмиас Ли и Сэлвейшн Йо (такие имена пуритане часто давали своим детям). Неясно, считал их Говард реальными историческими фигурами или нет, но они встречаются нам в одной из версий рассказа «Возвращение Соломона Кейна», а значит, он изначально хотел написать свой рассказ на основании книги Кингсли. Любопытный факт, исходя из которого рождение образа Соломона Кейна выглядит вполне закономерным.