Несомненно, очень высокого развития достигли астрономия и астрология. Наблюдение звездного неба, движения светил, слежение за календарем издавна вменялись в обязанность вавилонскому, а затем и зороастрийскому и митрианскому духовенству. Неудивительно, что хайборийская наука пришла к выводу, что Земля — планета. Если это доказали древние греки, то такое было вполне по силам и хайборийским астрономам. Наблюдение звездного неба, лицезрение величия космоса должны были послужить толчком для развития космогонических теорий, а последнее, в свою очередь, развитию философии и физики.

Медицина Хайбории пребывала на уровне знаменитейших лекарей Средневековья — Парацельса и Авиценны.

Что касается хайборийского кораблестроения и мореплавания, то эпоха великих географических открытий для Хайбории еще не наступила. Тем не менее, морские перевозки приобретали все большее значение, несмотря на то что гранды хайборийского мира не имели выхода к морю. Юг — Куш, Стигия, Черные королевства и все страны, что лежат еще дальше на полдень, были выгодными партнерами для торговли. Золото, алмазы, слоновая кость, дерево редких и ценных пород, благовония, пряности — все это получали с юга, и все это ценилось в Хайбории.

Флот хайборийских морских держав — Зингары и Аргоса — развивался по линии увеличения тоннажа судов, их остойчивости и добротности, вследствие чего корабли теряли в скорости и маневренности. Но хайборийскому флоту маневренность и не была нужна: Зингара и Аргос были монополистами на морях, а их вражда между собой вовсе не требовала выяснения отношений с помощью водных баталий. Столкновения на морях носили чисто показательный характер. При отсутствии корабельной артиллерии битва на море не могла решить исход какой-либо военной кампании.

Споры же, возникающие из-за различных конфликтов между купцами и торговыми корпорациями, решались известным издревле и доныне популярным способом: рэкетом, то есть с помощью пиратов. Корсары с Барахских островов даже при самой большой активности не смогли бы нанести существенного ущерба океанским коммуникациям Зингары и Аргоса, а вот в качестве увесистого кулака перед носом зарвавшегося конкурента вполне годились. Кроме того, они могли быть использованы в борьбе на море против Стигии, ибо действовать на стороне Великого Змея добровольно не желал никто, даже пираты.

Но мы несколько уклонились в сторону от темы. Кораблестроение — это часть культуры страны, и с этим трудно спорить, ведь существует такой не совсем научный термин, как «морской народ». Пусть термин и ненаучный, но дыма без огня не бывает: дружеские отношения с морем накладывают отпечаток как на экономику, так и на культуру морской державы. Исходя из этого, можно сделать некоторые предположения об особенностях искусства Зингары и Аргоса.

Оно было в значительной степени полиэтническим, несмотря на национальную гордость зингарийских правителей. Как и во всех морских столицах, на улицах Кордавы и других зингарийских и аргосских городов можно было встретить людей из самых разных стран — от Нордхейма до Черных королевств и от Зингары до Кхитая. В Зингаре и особенно в политически весьма индифферентном Аргосе могли найти убежище от политического, религиозного и иного преследования выдающиеся ученые, художники и мыслители. Естественно, что в новой стране, где у них не было ни кола, ни двора, надо было чем-то зарабатывать на хлеб. А зарабатывать они предпочитали тем, что умели делать, то есть сочинять трактаты, проектировать новые здания для зингарийских и аргосских вельмож, создавать скульптуры и писать картины, а также заниматься наукой и литературой.

И все это становилось достоянием зингарийской и аргосской держав. И потому влияние иммигрантов на местных художников и интеллектуальную элиту вообще было значительным. Результат — полиэтничность искусства. Но полиэтничность не означает эклектичности, как не стало эклектичным искусство Испании и Италии, где перемешались германские (остготские и вестготские), сирийские, византийские и мавританские мотивы, к которым в Испании добавились баскские, а в Италии — нормандские. Для искусства Зингары и Аргоса было характерно причудливое и оригинальное сочетание, казалось бы, несоединимых элементов, хотя зданиям административным, скорее всего, были присущи некоторая тяжеловесность и официозность, фундаментальность, призванные свидетельствовать нерушимость и консервативность власти королевской или власти знатных родов и торговых корпораций.

Если вернуться непосредственно к кораблестроению, то для торговых перевозок были необходимы суда, подобные нефам, коггам, галеонам. Для пиратских операций нужны были легкие, скоростные и маневренные корабли с небольшой осадкой, чтобы их удобно было прятать в любой сколько-нибудь пригодной гавани или подходить на них к берегу при мелководье и рифах. Вероятно, пиратами применялся тип кораблей, который справедливо назвать дракарами Средиземноморья — сарацинские саэты.

Если говорить о чистой науке, то несомненны достижения в математике и ее приложениях (по временам древности и Средневековья) — механике и физике. Без этого невозможны были ни грандиозные здания, ни идеальные дороги, ни водопровод и канализация, ни приборы для измерения времени. Также в ходу были различные оптические приспособления, без которых невозможны были бы тонкие ювелирные изделия и шпионские устройства.

Если касаться наук биологических, то, оставив в стороне изыскания разных магов в области извращения естественных форм с помощью колдовства, равно как и уже упомянутую медицину, следует сказать о растениеводстве и достижениях в области изготовления различных тканей. Ни в том, ни в другом хайборийцы не преуспели. По всей видимости, в провинции господствовала общинная форма землепользования и принудительный севооборот, а в феодах — в лучшем случае трехпольная система, так что в неурожайный год странам Хайбории всерьез грозил голод.

Что до тканей, то кроме примитивных льняных, ни о каких других речи не идет. Шелк же, как и положено, завозится с Востока, и тайна его тщательно охраняется. Конан постоянно носит кожаные штаны, что не слишком удобно. Можно объяснить это личными пристрастиями киммерийца, но причина, видимо, все же в том, что приличной замены из более легкого и тканевого материала просто не нашлось, а шелк был дороговат, чтобы использовать его для пошива штанов при том образе жизни, который вел герой.

Теперь стоит коснуться предсказания Говарда о том, что лет через пятьсот после правления Конана хайборийский мир падет под натиском пиктов с запада и степных кочевников-гирканцев с востока. Смею заявить, что подобное пророчество не обосновано ничем, кроме естественного страха перед таинственным завтра, причем «завтра» ни в каком-то отдаленном будущем, а самое ближайшее. Это предчувствие грядущей беды не оставляет даже самые боевитые и жизнеутверждающие романы Говарда. Разумеется, надо принимать в расчет душевное состояние самого автора, но ощущение надвигающихся сумерек не случайно.

Дело в том, что хайборийцы прожили предельный для активного суперэтноса срок— 1300 лет, и мощь и слава их остались в прошлом. Внешне они сильны, организованны, многочисленны и хорошо оснащены технически. Но разве нельзя было сказать того же об атлантах и кхарийцах, когда они столкнулись с хайборийцами?

Хайборийцы утратили активность, она теплится лишь на самых дальних рубежах их цивилизации: в Боссонии, Гандерланде, Пограничном королевстве. Столицы впечатляют своим блеском, но в них нет жизненной силы. Единство в государствах отсутствует, идет бессмысленная смена королей — халифов на час, ставленников мелких группировок, и только железная рука и административный гений, такой, как Конан, Нимед или Ариостро, способен навести в стране порядок, который держится, покуда монарх сидит на троне. К счастью, для Хайбории подобные Диоклетианы не столь уж редки, хотя недалекие себялюбцы вроде Страбонуса, Нумедидеса или принца Арпелло попадаются гораздо чаще.

Казалось бы, картина не слишком оптимистична для хайборийцев. Колосс выглядит стоящим на глиняных ногах. Но это не совсем так. Военная мощь Хайбории еще достаточно велика за счет пограничников, а напасть на Хайборию извне, чтобы толкнуть колосса, просто некому. Действительно, с трудом верится, что пикты без причины вдруг покинут привычную среду обитания и устремятся на аквилонские равнины и в горы. Зачем им это надо? Их война с Аквилонией — война оборонительная. Пикты, равно как и киммерийцы, асиры и ваниры, живут так тысячелетиями, и вряд ли они захотят гибнуть неизвестно за что в чужих землях, на которых они не умеют хозяйствовать.

Города-государства Шема вполне устраивает сложившееся положение. Шемиты и заморийцы богатеют на транзитной торговле и балансируют на границах между цивилизациями Западного континента. Им вовсе не хочется, чтобы через их страны шли войска или на их территории велась война.

Стигия и Гиперборея еще более стары, чем Хайбория. В этих странах господствуют тоталитарные самоедские режимы, у которых нет союзников ни за границей, ни внутри этих стран. Все силы правящей верхушки колдовских королевств уходят на поддержание статус-кво, и ждать от них масштабных активных действий не приходится. Они будут ограничиваться шпионской войной.

Гигантский Кхитай, по всей видимости, пребывает на той же стадии, что и Хайбория. Центростремительные силы там явно уступают тенденции к разделению, и организация Кхитая как единого государства, чьи армии будут способны пройти победным маршем до самого Западного океана, еще очень далека.

Городская цивилизация оазисов Турана и гирканийские кочевники, составлявшие некогда единое целое, к 1300 году стали непримиримыми врагами, как Иран и Туран в реальной истории, и в ближайшие столетия силы уши-кагана и Аграпура будут связывать друг друга. И даже если когда-нибудь гирканийская конница дойдет до последнего моря подобно монголам, это не будет означать конца и гибели ни для Хайбории, ни для Турана, ни для Кхитая.

При кочевом образе жизни необходимо соблюдение определенных условий, а именно сохранение способа хозяйствования и вмещающего ландшафта. Если гирканцы примут стиль жизни побежденных народов и оставят степи, они быстро исчезнут как народ. Если же они останутся верны своим степям, то ни религия, ни культура, ни административное устройство завоеванных стран не подвергнутся существенному изменению, ибо это не нужно будет победителям. Покоренным государствам придется платить необременительный налог, не более.

Таков реалистический прогноз на будущее для Хайбории. Ей дано будет просуществовать еще лет пятьсот, пока она не распадется на множество мелких государств, княжеств и вольных городов, объединенных лишь памятью о славном общем прошлом. Жить они будут в целом мирно и лишь иногда вести мелкие войны, подобные войнам североамериканских индейских племен. Так будет, если, конечно, в Хайбории или близлежащих странах не произойдет уникального природного явления — пассионарного толчка. Но это — тема для отдельного исследования.

Алекс МАК-ДУФ