Год 1933 закончился для Роберта Э. Говарда на гораздо более позитивной ноте, чем начался. Все предвещало, что он окажется катастрофичным. В 1932 г. Fiction House прекратил издание «Бойцовских историй» (Fight Stories) и «Экшн-историй» (Action Stories) - двух журналов, которые платили скромно, но регулярно, обеспечивая Говарда скудным, но постоянным заработком. Появление «Удивительных историй» (Strange Tales) - прямого конкурента «Сверхъестественных историй» (Weird Tales), - которые хорошо платили, и чаще по получению, чем после публикации, стало своего рода компенсацией, но в конце 1932 г. Говард узнал, что этот журнал тоже перестал выпускаться. Так что в начале 1933 г. у него остался лишь один регулярный рынок литературного сбыта: журналы Фарнзуэрта Райта - новоиспеченный «Волшебный ковер» (Magic Carpet Magazine), выходящий ежеквартально, и «Сверхъестественные истории». Оставалось лишь одно, и в течение нескольких недель Говард буквально завалил «Сверхъестественные истории» заявками на публикацию, с одной единственной целью: продать столько, сколько возможно. Среди представленных рассказов был ряд посредственных рассказов о Конане, написанных с очевидной целью быстрой продажи. Только весной 1933 г, когда уже внушительное количество рассказов о Конане ожидало публикации в журнале Райта («Сумеречный Ксутал», «Королева Черного побережья», «Бассейн черного человека», «Железные тени под луной» и «Черный колосс»), Говард обратил свои усилия на устроение новых рынков. Наняв Оутиса Эделберта Клайна в качестве своего агента, техасец потратил несколько следующих недель на попытки продать множество своих боксерских рассказиков, и на возню с жанрами, которые были ему в новинку: детективные рассказы и вестерны. Он также стал всерьез считаться с вопросом о правах на свои рассказы, и искал возможность для публикации сборников рассказов в Англии.
    Октябрь 1933 г. застал Говарда вернувшимся к Конану. «Свехъестественные истории» уже опубликовали три из пяти имеющихся в багаже рассказов о Конане, и было очевидно, что этот персонаж имеет успех и читателей. «Дьявол из железа», законченный примерно в октябре 1933 г, был сыроватой попыткой Говарда, полгода не писавшего рассказов о Конане, вымученно переписать ранний рассказ о Конане, «Железные тени под луной». Обе истории демонстрируют, что Говард отдавал должное Гарольду Лэму, столпу «Приключения» (Adventure), публикации в котором, по-видимому, имели для Говарда больший вес, чем публикации в «Сверхъестественных историях».
    Хотя Говард был давним поклонником «Сверхъестественных историй», – нам известно, что он узнал о выпуске журнала менее чем через полгода после его появления на прилавках, - его первой любовью были не истории о сверхъестественном, а чисто приключенческая литература. Открытие техасцем для себя «Приключения» заботливо сохранилось в его памяти: «Журналы были еще более редкими, чем книги. Поселившись в “городе’ (сказано в переносном смысле), я стал покупать журналы. Я хорошо помню самый первый, мной купленный. Мне было пятнадцать лет. Я купил его одной летней ночью, когда бурное нетерпение внутри меня не давало мне покоя, и проглотил все его содержимое на месте. Я никогда не забуду трепет, который он вызвал у меня. Ничего подобного никогда не случалось со мной до того, как я смог купить журнал. Это было «Приключение». У меня все еще хранится этот экземпляр. С тех пор я покупал «Приключение» много лет, хотя иногда еле наскребал на стоимость. Он выходил три раза в месяц, так что… Я берегся и экономил от выпуска до выпуска. Я покупал экземпляр, оставаясь должен за него, и, когда выходил следующий номер, платил за тот, по которому был в долгу, оставаясь должным за следующий, и так далее».
    В 1921 г, когда Говард открыл его для себя, «Приключение» было благополучным журналом, одним из ведущих, если не ведущим, журналом беллетристики тех времен, привлекая таланты Толбота Манди и Гарольда Лэма для заложения основы постоянного успеха. Артур Д. Хауден-Смит поставлял истории о приключениях викингов, а Рафаэль Сабатини впервые украсил страницы журнала тем самым летом 1921 г. Интерес Говарда к журналу не ограничился лишь чтением рассказов: два его письма были опубликованы в журнале в 1924 г, и он едва ли не регулярно переписывался с Р. У. Гордоном, заведовавшим отделом народной песни. Несомненно, именно «Приключение» зародило в Говарде желание стать писателем: «Я написал свой первый рассказ, когда мне было пятнадцать, и послал его – в «Приключение». Три года спустя я сумел проломиться в «Сверхъестественные истории». Три года писательского труда, и ни одна проклятая строчка ни продана. (Мне никогда не удалось продать что-нибудь в «Приключение»; полагаю, моя первая попытка закрыла мне дорогу к ним навсегда!)» Эти строки были написаны летом 1933 г, за несколько недель до того, как техасец начал писать приключенческую прозу. За наполовину веселым, наполовину сердитым тоном Говарда можно почувствовать его разочарование оттого, что ему так и не случилось быть опубликованным в этом журнале. Все сохранившееся из ранних, 1923 и 1924 гг, работ Говарда можно охарактеризовать как искренние попытки подростка соперничать с теми, кого он читал в «Приключении»: так, он начал – и никогда не закончил – дюжину рассказов, повествующих о Фрэнке Гордоне, чьи приключения являются подражанием творчеству Толбота Манди и чье прозвище – Эль Борак, Стремительный – позаимствовано у Сабатини.
    Весьма симптоматично, что, когда Говард вернулся к написанию приключенческих рассказов в октябре 1933 г, данный процесс начался с воскрешения, столь же невероятного, как воскрешение Ксалтотуна в «Часе Дракона»: героем его первых зрелых приключенческих рассказов был Фрэнсис З. Гордон, Эль Борак, подправленный вариант его подросткового творения. Во втором рассказе о Гордоне, «Дочь хана Эрлика» («The Daughter of Erlik Khan»), Гордон исследует город Йолган, угнездившийся на загадочной Восточной горе, где содержится пленницей красавица Ясмина. В следующей истории техасца, рассказе о Конане «Люди Черного круга» («The People of the Black Circle»), таинственная Восточная гора называется Йимша, а Конан спасает там еще одну красавицу Ясмину. Как воскликнул Говард после чтения своего первого романа Манди в 1923 г: «Ясмини? Это замечательный персонаж, не так ли?»
    Много было написано о влиянии Толбота Манди на эту конкретную историю, но в то время, когда первоисточники Говарда для этого рассказа еще не были установлены, Манди, скорее всего, таковым не считался. Очень похоже на то, что изучение Говардом антуража его цикла рассказов «Восточные приключения» привнесло антураж и в новые истории о Конане. В «Дьяволе из железа», например, Говард изменил имя царя Турана с «Йылдыз» (в «Железных тенях под луной») на «Йездигерд». Большая часть действия этого рассказа происходит на острове Ксапур, и весьма вероятно, что эти имена берут происхождение от исторического Йездигерда – персидского царя и завоевателя, равно как и говардовский персонаж, и Шапура – его отца. Йездигерд вновь появляется в «Людях Черного круга», и вместе с ним появляется несколько новых географических элементов, которые Говард вводит в свой гиборийский мир именно в этом рассказе, как, например, Гимелийские горы, Афгулистан и Вендхья.
    Это самая настоящая – и успешная – повесть, а не «длинный рассказ». История подобной длины не могла держаться на плечах одного Конана, и Ясмина желанным образом изменилась, перестав быть раболепной женщиной, как в некоторых ранних рассказах. Однако персонажем, которому Говард придал незабываемую двойственность характера, был Хемса, разрывающийся между верностью своим хозяевам и любовью к Гитаре, между духовными и земными стремлениями. Ибо, как надлежит рассказу, выявляющему различия Востока и Запада, «Люди Черного круга» представляют собой этюд двойственности: брат и сестра - один умер, другая жива; две противопоставленные пары, Конан и Ясмина против Хемсы и Гитары (две пары, в которых борьба за власть – существенный фактор взаимоотношений). Но если первые – хозяева сами себе (горский вождь и царица соответственно), то вторые – лишь слуги правителей. Противостояние между дикими горцами и Пророками Йимши, то есть между материальным и ментальным, несомненно, было вскормлено спором длиною в год на эту тему, занимавшим Говарда и Г. Ф. Лавкрафта большую часть 1933 г.
    Хотя местами рассказ напоминает про склонность Манди к мистицизму, говардовское его представление - полностью свое собственное. На самом деле Говард вряд ли нуждался в том, чтобы обращаться к Манди в поисках вдохновения для представления мистицизма: в нем он купался годами. Более того: попытайся кто-нибудь убрать восточные декорации рассказа, - и он обнаружит, что история странным образом соприкасается с некоторыми моментами семейной истории Говарда. Его отец, доктор Айзек М. Говард, всю жизнь интересовался мистицизмом, йогой и гипнозом. Он постоянно практиковал гипноз на своих пациентах, иногда в присутствии юного Роберта Э. Говарда, и снабдил комментариями свои экземпляры «Индийской техники дыхания» и «Сорока уроков философии йоги» авторства йога Рамачараки. И если Говард нуждался в материале по восточному мистицизму, ему не требовалось читать Манди, ведь у него был гораздо лучший источник информации под собственной крышей. Первая сцена, рассказывающая о смерти брата Ясмины у нее на руках, - еще один поразительный автобиографический пример. В литературном плане она вызывает сравнение с некоторыми другими историями, особенно с «Погибелью Дермода» («Dermod’s Bane»), где человек испытывает страдания, не имея на то иной причины, кроме смерти своей сестры-близняшки. В произведениях Говарда братья и сестры часто оказываются разлучены, обычно при тягостных обстоятельствах. Причины такого навязчивого мотива вполне успешно могут быть объяснены известным (хоть и не отраженным в документах) несчастьем, случившимся с матерью Говарда в 1908 г, когда Говарду было два года. Это дает нам соблазн провести параллель между Ясминой и Говардом, - оба прошли через потерю брата (сестры). Однако, как часто бывало с произведениями Говарда, эти биографические элементы разбавлялись и искажались, ибо техасцу приходилось подчиняться требованиям, чтобы продать рассказ Фарнзуэрту Райту. «Люди Черного круга» в значительной степени удовлетворяли этим требованиям. Рассказ прекрасно справляется со своими функциями на эскапистском уровне и по сюжету явно превосходит уровень дешевой беллетристики, но при всем этом имеет определенную глубину и стройность, что позволяет поставить его в один ряд с лучшими тремя-четырьмя рассказами о Конане, написанными Говардом к тому времени.
    Должно быть, Фарнзуэрт Райт был весьма впечатлен им, ведь между его получением и публикацией первой части рассказа прошло менее пяти месяцев. Однако он не был столь же доволен возросшей свободой, которую Говард позволил себе в диалогах, и откровенностью определенных эпизодов, и в некоторых местах решительно опустил ругательства киммерийца и сексуальные намеки.

    В начале января 1934 г, когда Говард писал «Люди Черного круга», он, наконец, получил новости о сборнике рассказов, представленном Денису Арчеру для публикации в Англии в июне прошлого года. Ответ не был положительным. Редактор нашел рассказы «весьма интересными», но этого было недостаточно: «Сложность, возникающая при издании в книжной форме, - это предубеждение, которое здесь свыше всякой меры в настоящий момент, против сборников коротких рассказов, и я чувствую, что иду наперекор себе, возвращая рассказы вам. Тем не менее, вот такое предложение: как только вы найдете возможность написать полновесный роман в 70000-75000 слов в стиле этих рассказов, дружественная мне компания, Pawling and Ness Ltd, занимающаяся абонементными библиотеками и способная выпустить первый тираж в 5000 экземпляров, с удовольствием опубликует его».
    Если не считать наполовину автобиографические «Корабельные дубы и песчаные холмы» («Post Oaks and Sand Roughs», 1928), Говард еще не закончил ни одного романа, хотя он продемонстрировал, что владеет этим искусством, в «Людях Черного круга», финальная версия которых составила 31000 слов. Многие другие писатели здесь оставили бы свои усилия, столкнувшись с издателем, которому понадобилось полгода на ответ, да еще и отрицательный, чтобы отвергнуть сборник рассказов, который сам попросил. Тем не менее, в том же месяце Говард сообщил Огасту Дерлету: «Одна английская фирма, долгие месяцы продержав у себя сборник моих рассказов, наконец, вернула их назад, сказав, что в данный момент там предубеждение против таких сборников – рассказов, как я понял, – и предложила мне написать полновесный роман для них. Но я не особо горю энтузиазмом, ведь я был так разочарован. Разумеется, я сделаю все возможное».

    Вероятно, Говард, начал работу над романом в феврале 1934 г, но случилось так, что он бросил ее спустя несколько недель.
    «Альмурик» («Almuric») – ибо весьма вероятно, что этот роман стал писаться именно для британского издателя, - был оборван на полуслове, когда были написаны первый черновой набросок и половина второго. Он должен был стать третьей, после «Дочери хана Эрлика» и «Дьявола из железа», - и последней – историей Говарда, где фигурирует Ясмина. Как и ее тезки, эта Ясмина тоже жила на странной горе: Ютла. Почему Говард был так настойчив в том, чтобы его Ясмины обитали на горах, чьи названия начинаются на «Y» (Yimsha и Yuthla), наверное, останется загадкой. Роман вобрал в себя несколько ключевых эпизодов из рассказов, что были первоначально предложены издателю. Например, крылатые яги из «Альмурика» явно чем-то обязаны крылатым созданиям из рассказа о Соломоне Кейне «Крылья в ночи» («Wings in the Night»). Говард действительно постарался, чтобы его роман был «в стиле этих рассказов», представленных им тогда. И все-таки Говард оставил «Альмурик» незавершенным по причинам, которые останутся неизвестными. (Роман пролежал несколько лет, пока не был, наконец, опубликован на страницах «Сверхъестественных историй» после смерти Говарда, законченный другим автором.)
    После того как он забросил «Альмурик», Говард, вероятно, понял, что самым логичным будет сделать Конана главным героем своего романа: продажа «Людей Черного круга» в конце февраля или в марте 1934 г. показала ему, что он успешно может писать длинные истории об этом герое. Что намного более существенно, место действия – Гиборийская эра – и главный герой занимали много места в воображении Говарда, и потребовалось бы не так много работы, чтобы построить декорации для намечающегося романа. Наконец, истории о Конане тоже были включены в первый набор рассказов, посланных Арчеру: он, опять же, хотел, чтобы представленный материал был «в стиле» того, что он уже предлагал британскому издателю.
    Сохранившийся синопсис и 29-страничный черновик этой первой попытки романа о Конане интригуют, по меньшей мере, разительным отличием от других историй о Конане. Этот черновик, «Томбалку», был начат и брошен после того, как Говард закончил «Людей Черного круга» и забросил «Альмурик», по всей вероятности, в середине марта 1934 г. Конан не главный герой рассказа, эта роль выпадает некому Амальрику (чье имя созвучно с Альмуриком). Читая синопсис и первый черновик, довольно легко заметить, что там недостаточно качественного материала, чтобы сделать роман, - на самом деле, там вообще маловато качественного материала. Связь между первой частью рассказа и тем, что должно было составить главы о Томбалку, неубедительна, и очевидно, что рассказ зашел в тупик. Говард скоро осознал это и забросил эту историю тоже, чтобы начать работу над третьей – последней и успешной – попыткой написания своего романа: «Часом Дракона» («The Hour of the Dragon»).

Страница 1 Страница 2

Гиборийский генезис часть II. Заметки о создании историй о Конане.
Автор: Патрис Луине. Перевод: Турлах Дув.