Причины изобретения Гиборийской эры были, вероятно, коммерческими. До 1929 г. единственным рынком литературного сбыта у Говарда были «Сверхъестественные истории», но в начале тридцатых перед ним открылись новые партнеры, в первую очередь «Восточные истории» (Oriental Stories) и недолго просуществовавшие «Солдаты удачи» (Soldiers of Fortune). Говард очень любил историю, и рассказы, проданные им в «Восточные истории», занимают место в числе лучших его произведений. В то же время он познал сложность и трудоемкость исследовательской работы, связанной с соблюдением исторической точности. Посредством рождения вселенной, которая не была нашей, но могла когда-то быть нашей, и путем тщательного выбора имен, имевших сходство с именами реальной истории нашего прошлого, Говард избежал проблемы анахронизмов и необходимости длинных поясняющих фрагментов. Позже Лавкрафт критиковал его за это, но признал, что «единственное, что остается сделать – принять номенклатуру такой, какой он ее дает, закрыв глаза на слабые места, и быть чертовски благодарными за то, что можем окунуться в такую яркую искусственную легендарность». (Письмо к Дональду Уоллхайму, использованное во вступлении к «Гиборийской эре», 1938 г.)
    Говард в совершенстве владел искусством выдумывания имен, когда это требовалось: рассказы о Кулле, которыми так восторгался Лавкрафт, содержат удивительно звучные названия империй, такие как Зарфаана, Валусия и Грондар. Но, упомянув о говардовском методе «искусственной легендарности», Лавкрафт указал на один из важнейших факторов, заложенных в основание создания Гиборийской эры.
    Хотя данный труд не был ни представлен в библиотеке Говарда, ни упомянут в его работах и корреспонденции, представляется весьма вероятным, что концепция говардовской Гиборийской эры опирается на «Обзор мифологии» Томаса Булфинча (1913), послуживший катализатором, давшим Говарду возможность соединить в единое целое свои литературные устремления и сильные психологические/автобиографические составляющие, заложенные в основание создания Конана.
    Булфинч (1796-1867) остро интересовался античностью и много свободного времени отдал написанию ряда книг, популяризирующих античные легенды и мифологические сюжеты. «Обзор мифологии» включает три его самые знаменитые книги, «Эпоху мифов» (1855), «Эпоху рыцарства» (1858) и «Легенды о Карле Великом, или роман о Средних веках» (1863). Книги Булфинча состоят из героических историй, имевших место в различных странах и эпохах реальной и легендарной истории, чем, по сути, и является само существо Гиборийской эры. Так что нет ничего удивительного в том, что многие имена, использованные Говардом в ранней концепции своего вымышленного мира, обнаружены у Булфинча, и в первую очередь - Конан:
    «Следующее значимое событие – завоевание Арморики Максимом, римским военачальником, и Конаном, повелителем Миниадока, или земли Денби, что в Уэльсе». (Булфинч, «Обзор мифологии»)
    Конечно, Говард был знаком с именем «Конан» и до начала гиборийского цикла, ведь он уже использовал это имя для главного героя в «Народе тьмы». Но, возможно, это указывает лишь на то, что Говард уже читал Булфинча к тому времени, как написал этот рассказ.
    Что касается страны, где родился Конан, - Киммерии, - то Булфинч дает описание, схожее с говардовским:
    «В горах близ киммерийской земли, есть пещера – обиталище хмурого бога Сомна. Здесь не осмеливается появляться Феб – ни восходить до полудня, ни заходить после. Облака и тень исходят из земли, и дневной свет блекнет. Рассветная птица с головой, увенчанной гребешком, никогда не взывает к Авроре, и ни сторожевой пес, ни более смышленый гусь не тревожат тишины. Ни дикий зверь, ни скот, ни ветка на ветру, ни звук человеческой речи не нарушают безмолвия. Тишина царит там; но от подножия скал течет река Лета, и ее журчание зовет ко сну». (Там же)
    Некоторые исследователи заметили схожесть в описании Киммерии Говардом с описанием этой страны Геродотом; это вполне могло быть достигнуто благодаря Булфинчу, который позаимствовал некоторые сведения из Геродота. Булфинч добавляет: «Полагают, что первые обитатели Британии были ветвью той великой семьи, что известна истории под именем кельтов. Считается, что Камбрия, чье привычное название – Уэльс, берет свое происхождение от названия «кимры» – название, которое в валлийских преданиях используется для пришлого народа, что явился на остров с расположенного рядом континента. Считается, что это название родственно названиям «киммерийцы» и «кимвры», под которыми греческие и римские историки описывают варварский народ, пришедший с северного Эвксина и распространившийся по всей северо-западной Европе (там же). В марте 1932 г, в то самое время, как он писал первые истории о Конане, Говард эхом отразил Булфинча, написав Лавкрафту, что «большинство авторитетов считают, что кимвры, конечно же, были германцами, и они, возможно, действительно были, но есть вероятность, что они были кельтами, или смешанной кельтско-германской крови, и, как бы то ни было, воображение их кельтами тешит мои иллюзии».
    Все эти признаки поодиночке далеко не убедительны, но в целом достаточны, чтобы показать то, что Говард мог использовать булфинчевские изложения распространенных легенд как подручный материал для создания своего гиборийского мира. Нигде это не заметно так, как в первой из историй о Конане, «Фениксе на мече».
    Примерно в мае 1929 г. Говард написал два черновых наброска рассказа о Кулле, озаглавленного «Я правлю этим топором!» («By This Axe I Rule!»). Рассказ был предложен – и отвергнут – «Кораблю» (Argosy) и «Приключению» (Adventure). Через три года, в марте 1932 г, Говард извлек этот рассказ из архива неопубликованных материалов и переписал его в «Феникс на мече». Невозможно установить точно, что было изменено при переделке из последнего черновика рассказа о Кулле в первый черновик Конана, так как финальный вариант «Я правлю этим топором!» не дошел до нас (опубликованный текст – первый, и единственный сохранившийся черновик). Во всяком случае, внешний облик Кулла был передан Конану, за одним заметным исключением – цвета глаз: они серые у атланта и голубые у киммерийца. Также из конановской версии рассказа исключена любовная интрига истории о Кулле, замещенная сверхъестественным элементом; это сделано, очевидно, потому, что рассказ о Конане был ориентирован на фэнтезийный рынок литературного сбыта, в то время как история о Кулле предназначалась для журналов общей литературной направленности. В течение трех лет, прошедших с момента написания рассказа о Кулле, Говард начал переписываться с Говардом Филлипсом Лавкрафтом. Начиная с 1931 г, многие из говардовских рассказов были попытками творчества в лавкрафтовском стиле. К концу года, Говард успешно усвоил его, и был способен включать лавкрафтовские элементы в свои рассказы без обезьяньего подражания своему коллеге из Провиденса. Лавкрафтовский монстр в этом рассказе – прекрасный тому пример, ведь известно, что мимолетное упоминание в опубликованном варианте «Неназываемых Старых богов» заменило фразу первого черновика «Ктулху, Цатогуа, Йог-Сотота и Неназываемых Старых богов».
    В рассказе о Кулле заговорщиков звали Аскалант, Громель, Вольмана, Каануб и Ридондо. В варианте с Конаном были сохранены все имена, кроме Каануба и Ридондо. Замена Каануба на Диона легко объяснима, так как этот персонаж упоминался в рассказах о Кулле, проданных Говардом в «Сверхъестественные истории». Однако с Ридондо такого не было. Так почему же это имя изменено на Ринальдо? На самом деле, Ринальдо упоминается у Булфинча: «Ринальдо был одним из четырех сыновей Аймона, что женился на Айе, сестре Карла Великого. Таким образом, Ринальдо был племянником Карла и кузеном Орландо (Роланда)». (там же) У Булфинча нет каких-то многословных эпизодов с Ринальдо, однако тот факт, что он не всегда был в почете при дворе своего короля, дает достаточное разъяснение говардовской замене Ридондо на Ринальдо: оба Ринальдо питают противоречивые чувства по отношению к своим королям.
    Похоже, что все имена, введенные при переделке из варианта с Куллом в версию с Конаном, за явным исключением в лице Просперо и Публия (несомненно, заимствованным у Шекспира), взяты из Булфинча:
    «Гиборея/Гибория» и «Аквилония» (слово «гиборийский» было введено Говардом после написания финального варианта своего эссе «Гиборийская эра», первоначально использовалось «гиборейский»): «Когда так много не столь деятельных сил было персонифицировано, не полагалось быть обделенными и ветрам: были Борей, или Аквилон, северный ветер». Так как ирландское «hy» означает «страна (кого-то)» а Говард испытывал интерес к кельтской тематике, то Гибория, соответственно, может означать «страна Борея», или «страна северного ветра».
    «Король Нума»: «Было сказано, что Нума, второй царь Рима…»
    «Эпемитей/Эпемитрей» (в первом черновике «Феникса» этот персонаж именовался Эпемитеем): «Прометей был одним из титанов - расы великанов, населявших землю до сотворения человека. Ему и его брату Эпиметею было вверено дело создания человека и предоставления ему и всем животным навыков, необходимых для выживания».
    «Гиперборея»: «Предполагали, что северная часть земли населена счастливой расой, называемой гипербореями, обитающей в вечном блаженстве и при вечном рассвете, за очень высокими горами, где из пещер, как предполагали, исходили пронизывающие порывы северного ветра, что морозили людей Эллады (Греции). Их страна была неприступна и с земли, и с моря. Они жили, не зная болезней и старости, трудов и войн».
    «Гиркания»: «… не менее важный, чем правитель Гиркании…»
    «Бритуния и пикты»: «…истории Британии, вывозили с противолежащего берега Франции, который, под именем Бретань, был населен главным образом уроженцами Британии, что время от времени мигрировали туда, гонимые из своей собственной страны набегами пиктов и скоттов». (Конечно же, Говард был хорошо осведомлен о пиктах до прочтения Булфинча.)
    «Стигия»: как таковая, упоминается несколько раз.
    «Тот-амон»: «Египтяне признавали Амуна высочайшим божеством, позднее он звался Зевсом, или Юпитером Аммоном». (Имя «Тот» не встречается у Булфинча.)
    «Бетийское/Боссонское пограничье» («Бетийское пограничье» употреблено в первом черновике): «флот и армия собрались в порту Авлида, что в Беотии».
    «Замора»: встречается как «Зумара».
    Во втором законченном Говардом рассказе о Конане, «Дочь Ледяного Великана» («The Frost-Giant’s Daughter»), из Булфинча было заимствовано еще больше имен. Идея сюжета появилась у Говарда, вероятно, во время написания «Феникса на мече», такому предположению дают основание имеющиеся в этом рассказе замечания о днях Конана, проведенных среди ванов и асов:
    «- Асгард и Ванахейм, - Просперо изучил карту, – клянусь Митрой, я был почти уверен, что эти страны - сказочные.
    Конан свирепо усмехнулся и невольно коснулся нескольких шрамов на своем гладко выбритом лице.
    - Клянусь Митрой, если б ты провел свою юность на северных границах Киммерии, ты бы осознал, что они какие угодно, только не сказочные! Асгард лежит к северу, а Ванахейм к северо-западу от Киммерии, и вдоль тех границ идет непрекращающаяся война. Эти люди высоки ростом, со светлыми или голубыми глазами, и они одной крови и одного языка, только у асов золотистые волосы, а у ванов рыжие. Они великие пьяницы и бойцы; они сражаются весь день, пьют пиво и ревут свои дикие песни всю ночь. Их главный бог – ледяной великан Имир, и у них нет верховного короля, но у каждого племени свой военный вождь». (Черновик «a»)
    И у Говарда, и у Булфинча встречаются следующие имена: Асгард, Ванахейм, Имир, Хорса, Хеймдаль, Браги и даже Ледяные (Инеистые) великаны. Хотя Говард уже написал немало рассказов, отличающихся «нордическими» признаками, в данном случае влияние не ограничилось только именами: основную линию «Дочери Ледяного Великана» можно целиком обнаружить у Булфинча. Что до говардовской Атали, дочери ледяного великана, то она обязана Аталанте не только именем. Как рассказывает нам Булфинч:
    «Нечаянной причиной столь большого горя была дева, что лицо вы смогли бы с уверенностью назвать мальчишеским для девочки, но слишком девическим для мальчика. Ее судьба была предсказана, и предсказание имело такой смысл: «Аталанта, не выходи замуж; замужество погубит тебя». Устрашенная эти предсказанием, она избегала человеческого общества, отдавшись увлечению охотой. Всем поклонникам (их у нее было много) она ставила условие, которое обычно эффективно избавляло ее от их приставаний: «я стану наградой тому, кто победит меня в беге наперегонки; но смерть будет наказанием тому, кто выйдет и потерпит неудачу». Несмотря на это непростое условие, многие желали испытать себя». (Булфинч)
    Говард соединил эту сюжетную линию с еще одной переработанной Булфинчем легендой – о Дафне и Аполлоне, но поменял роли. В то время как Аполлон был богом, а Дафна смертной, Говард сделал Атали богиней, а Конана смертным. Купидон поразил Аполлона стрелой, вызвавшей любовь к Дафне, а ее поразил стрелой, заставившей чувствовать отвращение. Говард сохранил идею обезумевшего от любви Аполлона (вернее, обезумевшего от страсти Конана), преследующего девушку, пока та не взмаливается о помощи своему божественному отцу:
    «Аполлон полюбил ее, и страстно желал обладать ею […] Он преследовал ее; она бежала быстрее ветра, и ни на миг не замедляла бег в ответ на его мольбы. […] Она продолжала свое бегство, оставляя его просьбы наполовину недосказанными. И даже убегая, она очаровывала его. Ветер развевал ее одежду, и ее растрепанные волосы буйно струились за спиной. Бог сгорал от нетерпения удовлетворить свои притязания и, подгоняемый Купидоном, стал настигать ее. Словно гончая преследовала зайца, с оскаленными челюстями, готовыми схватить, а слабое животное рвалось прочь, ускользая от хватки. Так бежали бог и дева, он на крыльях любви, она – страха. Однако преследователь был быстрее, и он настигал ее, и его тяжелое дыхание обдувало ее волосы. Ее силы стали таять, и, готовая пасть, она воззвала к своему отцу, речному богу: «Помоги мне, Пеней! Разверзни землю, чтобы поглотила меня, или лиши меня облика, что навлекает на меня эту угрозу…» (там же; ср. «О, мой отец, спаси меня!» у Говарда)
    Похоже, Говард сказал Кларку Эштону Смиту правду, когда написал, что «Эпизод следовал за эпизодом столь быстро, что я едва мог поспевать за ними. Целые недели я не писал ничего, кроме приключений Конана». Послав «Феникс на мече» и «Дочь Ледяного Великана» Фарнзуэрту Райту в начале марта 1932 г, он, даже не дождавшись, пока их примут или отвергнут, написал следующий рассказ, «Бог в чаше» («The God in the Bowl»).
    «Бог в чаше» прошел через три черновика, прежде чем Говард оказался удовлетворен им. В этот раз Говард, вероятно, позаимствовал имена из «Жизнеописаний» Плутарха, некоторые из них уже были записаны в перечень имен и стран, который Говард подготовил, когда писал «Феникс на мече».
    Сравним имена из Плутарха с их эквивалентами в рассказе Говарда: Энар (Энар), Деметрий (Деметрио – Говард по ошибке употребил Деметрий в трех местах первого черновика рассказа), Постумий (Постумо), Дион (Дион[ус]), Арей (Ар), Девкалион (Девкалион на странице заметок, Каллиан [Публико] в рассказе) и Петин (как [Азтрий] Петаний). События рассказа происходят в Нумалии (у Плутарха встречается Нумантия), а Палиева дорога, несомненно, соотносится с Аппиевой дорогой. Похоже, что «влияние», как и в «Фениксе», было ограничено заимствованием этих имен.
    Говард писал эти рассказы очень быстро, и его перечень имен и стран скоро стал бесполезен. Говард, вероятно почувствовав потенциал этого нового цикла, начал писать работу, которой предстояло стать «Гиборийской эрой» («The Hyborian Age»). Эссе потребовало четырех предварительных вариантов, прежде чем Говард остался удовлетворен результатом. Будучи в исходном состоянии двухстраничным наброском, оно скоро превратилось в статью из 8000 слов, обогащенную с каждым последующим вариантом.
    Спустя годы идея, будто Говард написал «Гиборийскую эру» сначала, а рассказы после, стала общераспространенной, без сомнения, из-за собственных говардовских двусмысленных фраз в статье: «Когда я начал писать рассказы о Конане несколько лет назад, я подготовил эту «историю» его века и народов этого века, чтобы придать ему и сагам о нем больший аспект реальности».

Страница 1 Страница 2 Страница 3 Страница 4 Страница 5

---

Гиборийский генезис часть I. Заметки о создании историй о Конане.
Автор: Патрис Луине. Перевод: Турлах Дув.