Хотя нельзя отрицать, что Говард имел некоторые мысли относительно того, чем должен стать этот Гиборийский мир, попытки систематизации не предпринималось, пока не были написаны три первых рассказа. Страна Сингара и море Вилайет (как «внутреннее море») были введены в первом черновике, Офир и Гундерланд во втором, а Коринфия, Аргос, Офир(? – Т. Д.) и Туран в третьем. Затем были подготовлены две очень похожие карты и коротенькие «Заметки о различных народах Гиборийской эры» («Notes on Various Peoples of the Hyborian Age»). Что касается многих стран, впервые появившихся в этом эссе, - некоторые так никогда фактически и не были задействованы или упомянуты в последующих произведениях цикла. Например, название «Пограничное королевство» встречается только в этих работах, и другие названия были просто-напросто выброшены из цикла: «К югу от Стигии находятся безбрежные черные царства амазонок, кушитов, атлайцев, и разнородная империя Зимбабве». Только кушиты нашли свое место в цикле. В 1936 г. Говард объяснит свою точку зрения в письме к П. Скайлер-Миллеру:
    «Я никогда не пытался нанести на карту южные и восточные царства, хотя имею у себя в голове совершенно ясную картину их географии. Однако, когда я пишу о них, я чувствую определенную свободу изображения, ведь жители западных гиборийских государств были слабо осведомлены о народах и странах юга и востока, так же как люди средневековой Европы были слабо осведомлены об Африке и Азии. Когда я пишу о западных гиборийских странах, я чувствую себя заключенным в пределы известных и нерушимых границ и территорий, но, фантазируя насчет остального мира, я чувствую, что могу дать свободу своему воображению. Так что, приняв определенную географическую и этнологическую концепцию, я чувствую, что вынужден блюсти ее в интересах логики. Моя концепция востока и запада не столь точна или деспотична».
    Говард остался верным своей концепции гиборийского мира, заданной в его эссе. По мере того, как писались новые и новые рассказы, ее дополняли страны и области. Это, однако, не мешало ему повторно использовать имена, впервые употребленные в брошенных рассказах. Например, название «Пунт» было впервые применено в неоконченном рассказе для города, а в последующих рассказах использовано как название страны.
    Закончив эти работы, Говард написал конспект для нового рассказа о Конане, где киммериец представлен вор в Молоте, что в заморийском городе. Говард решил не превращать эту историю в полноценный рассказ, возможно, в связи с новостями, полученными от Фарнзуэрта Райта. В письме, датированном 10 марта 1932 г. Райт писал:
    «Дорогой мистер Говард: я возвращаю отдельным конвертом «Дочь Ледяного Великана», поскольку она не заинтересовала меня. Но «Феникс из [sic] меча» несет признаки настоящего мастерства. Я надеюсь, что вы найдете, как подправить его, и представите его вновь. Первые две главы не очень удачны. Как мне кажется, начало несколько нудное, и читателю будет трудно втянуться. Конец первой главы хорош, а начало второй главы великолепно: но после того, как личность короля Конана четко выведена, глава провисает из-за излишнего многословия. Думаю, самую последнюю страницу рассказа можно успешно переписать; она кажется несколько слабой для грандиозных событий, предшествующих ей».
    Поступившая в тот момент, когда вся работа Говарда была направлена на построение нового цикла, эта новость должна была нанести ему временный удар, тем более что и «Бог в чаше», несомненно, посланный через несколько дней после первых двух рассказов, также оказался отвергнутым. Говард, однако, достаточно высоко оценивал «Дочь Ледяного Исполина», и потому подарил рассказ одному журнальчику несколько месяцев спустя – сменив имя «Конан» на «Амра», - под названием «Дочь Ледяного Короля» («The Frost King’s Daughter»). (В то же время «Дочь Ледяного Исполина», возможно, безуспешно предлагалась еще одному журналу.) Когда «Дочь Ледяного Короля» была опубликована в 1934 г, читатели, знакомые с рассказами о Конане, не могли не обратить внимания, что имя «Амра» встречается в «Алой Цитадели» (опубликована в «Сверхъестественных историях» в январе 1933 г) как кличка Конана.
    Далее Говард переработал «Феникс на мече» в соответствии с предложениями Райта, исключив протяженные описательные пассажи о гиборийском мире и внеся названия стран в новосотворенные «Немедийские хроники». Несколько дней спустя Говард выслал новый вариант, и в апреле 1932 г. мог сообщить Лавкрафту:
    «Я разработал нового героя, предоставив ему новую эпоху – Гиборийскую эру, которую люди забыли, но которая сохранилась в античных именах и искаженных мифах. Райт отверг большую часть цикла, но я продал ему одну вещь – «Феникс на мече», где описываются приключения короля Конана, киммерийца, в королевстве Аквилония».
    Под «большей частью цикла» Говард понимал «Дочь Ледяного Великана» и «Бог в чаше».
    Завершив и отправив назад исправленный вариант «Феникса на мече», Говард тут же приступил к написанию нового рассказа о Конане, рассказа, которому предстояло стать первым, по-настоящему включившим его новую концепцию гиборийского мира, и, таким образом, познакомить с ней читателя. Идея «Башни Слона» («The Tower of the Elephant») родилась, вероятно, когда Говард переделывал «Феникс на мече» (чей финальный вариант содержит следующее: «Замора с ее черноволосыми женщинами и башнями тайн, полных пауков»). Также эта новая история родилась на останках так никогда и не превращенного в рассказ синопсиса, упоминавшегося выше, в котором (как и в «Башне») Конан – вор в Молоте, что в заморийском городе. Ранняя фаза создания Конана была завершена. Теперь у Говарда был четкий образ не только своего героя, но и вселенной, в которой он действовал.
    «Башня Слона» - один из лучших рассказов о Конане, в нем Говард мастерски вводит столько составляющих гиборийского мира, сколько возможно. Он начинает свой рассказ в таверне с дурной репутацией, и заполняет ее представителями столь многих гиборийских наций – за исключением, разумеется, других киммерийцев,- сколь может:
    «Местные негодяи составляли большую часть – смуглые, черноглазые заморийцы, с кинжалами на поясах и вероломством в сердцах. Но были тут также и волки из полдюжины чужих стран. Тут был огромный гиперборей-изгнанник, молчаливый, опасный, с широким мечом на ремне, опоясавшем его крупное, сухопарое тело – ибо в Молоте люди носили сталь открыто. Тут был симитский фальшивомонетчик с крючкообразным носом и курчавой иссиня-черной бородой. Тут была бритунская девка с бесстыжим взором, сидящая на коленях у гундермена со светло-каштановыми волосами, - бродячего наемного солдата, дезертировавшего из какой-то разбитой армии. И жирный негодяй, чьи вульгарные шутки служили поводом для взрывов веселья, - профессиональный похититель, явившийся из далекого Кота, чтобы учить краже женщин заморийцев, которые рождались с большим умением в данном искусстве, чем он когда-либо смог бы достичь».
    Далее в рассказе Говард заставляет Яг-кошу раскрыть Конану – и читателю – самые важные этапы формирования гиборийского мира:
    «Мы видели, как люди вышли из обезьян и построили сверкающие города Валусии, Камелии, Коммории и их сестер. Мы видели, как они сотрясались под ударами варваров – атлантов, пиктов и лемурийцев. Мы видели, как океан вздыбился и поглотил Атлантиду и Лемурию, и острова пиктов, и сверкающие города цивилизации. Мы видели, как уцелевшие из Страны пиктов и Атлантиды возвели свои империи каменного века, и пришли к краху, увязнув в кровавых войнах. Мы видели, как пикты опустились до глубокой дикости, а атланты до состояния обезьян. Мы видели, как новые дикари устремились на юг из-за полярного круга сокрушающими волнами, чтобы воздвигнуть новую цивилизацию и королевства, названные Немедией, Котом, Аквилонией, и их сестер. Мы видели, как твой народ, что был атлантами, поднялся под новым именем из обезьяньей бездны. Мы видели, как выжившие потомки лемурийцев вновь восстали из дикости и двинулись на запад, став гирканцами. И мы видели, как эта раса дьяволов, остатки древней цивилизации, что была до погружения Атлантиды, вновь обрели культуру и могущество – в этом проклятом царстве Замора».
    Говард отослал новый рассказ на исходе месяца, и несколько дней спустя смог сообщить Лавкрафту, что:
    «Райт взял еще одну вещь из цикла о Конане-киммерийце, «Башню Слона», действие которой происходит среди населенных пауками, украшенных драгоценностями башен Заморы Проклятой, когда Конан, прежде чем обрести королевскую корону, был еще вором по профессии».
    К концу марта месяца 1932 г. Говард, «без особого напряжения [со своей] стороны», написав примерно на 250 страниц материала о Конане, продал лишь два рассказа.
    Похоже на то, что Говард не занимался Конаном в течение следующих нескольких недель. Вероятно, он не хотел наводнять «Сверхъестественные истории» новыми рассказами о Конане, пока те, что уже были приняты, планировались к публикации. Но гиборийский мир, несомненно, полностью занимал воображение Говарда.
    Очевидно, один из элементов предначальной фазы цикла исчез: тема воспоминания-реинкарнации, что присутствовала в «Народе тьмы», «Киммерии» и ранних черновиках «Феникса на мече». Это удивительно, если принять во внимание отмеченную нами важность этой темы при самом создании того, что в итоге стало циклом о Конане. Известно, что Говард сразу после того, как закончил первые истории о Конане, написал Лавкрафту, что также «работает над мифическим периодом доисторической эпохи, когда то, чем сейчас является штат Техас, представляло собой великое плато, протянувшееся от Скалистых гор до моря – прежде чем местность к югу от Кап-рок не претерпела изменений, сформировав покатые степи, что составляют этот регион теперь». Рассказ, о котором здесь шла речь – «Шествующие из Вальгаллы» («Marchers of Valhalla») в своем первом варианте. Рассказ оказался отвергнут Фарнзуэртом Райтом в мае. «Шествующие из Вальгаллы» был первым из рассказов о Джеймсе Эллисоне. Эллисон – калека-техасец из поросшей корабельными дубами местности, обреченный на безрадостную жизнь, который обрел способность заново переживать свои прошлые, героические жизни. В октябре 1933 г. Говард написал Кларку Эштону Смиту, что «Сад страха» («The Garden of Fear») - еще один рассказ о Джеймсе Эллисоне – «обыгрывал одну из нескольких моих концепций гиборийского и пост-гиборийского мира». Чтобы полностью понять смысл сказанного, Смит должен был быть знаком с одним из черновиков «Шествующих из Вальгаллы», где диалог с Иштар сильно отличается от такового в опубликованном варианте рассказа:
    «- Слушай, и я расскажу тебе! - рыдала она, подползая ко мне на коленях и хватая полу моей туники. – Только послушай, а затем окажи мне маленькую услугу, о которой я попрошу! Я Иштар, дочь царя из сумрачной Лемурии, которую давным-давно поглотило море. Тот-амон, колдун из Стигии, возненавидел моего отца и, чтобы досадить ему, наложил на меня проклятие Вечной Жизни!
    О человек, я прожила так много утомительных, утомительных веков! Я видела, как Атлантида и Лемурия исчезли под волнами, и видела возвышение гиборийцев. Но более тысячи лет я обитаю в этой комнате, под золотым куполом храма Хему, куда галера из далекого Кхитая доставила меня…» (неопубликованный черновик)
    Таким образом, «Гиборийская эра» была краеугольным камнем мира намного большего, нежели только мир Конана, и ее концепция была включена в рассказы о Джеймсе Эллисоне. Немного позже Говард также начал, но не закончил, рассказ, где дело происходит в наше время, и где упоминается «Гиборийская эра» (фрагмент опубликован в «Коллекции Говарда» в 1979 г.), и продал «Призрак кольца» («The Haunter of the Ring»), еще один рассказ о реинкарнации, где упоминаются Тот-амон, его кольцо и Стигия.
    Весной 1932 г. Говард начал работу над «Алой Цитаделью» («The Scarlet Citadel») («Сверхъестественные истории», январь 1933). Это второй рассказ, относящийся к пребыванию Конана королем Аквилонии, но он намного более «средневековый», чем «Феникс на мече». «Алая Цитадель» - первый рассказ, отражающий интерес Говарда к истории и эпосу. Похоже на то, что эпизод из Булфинча предоставил идею для начала рассказа, где Конан и его армия попадают в засаду, устроенную мнимыми союзниками. Описывая битву при Ронсевале, Булфинч пишет:
    «Марсилий стал жалобиться ему, не как послу, а как другу, на обиды, которые Карл нанес ему, вторгнувшись в его владения, напав на него с намерением отнять у него королевство и отдать его Орландо; при этом он прямо выразил свою уверенность в том, что если только этот честолюбивый паладин умрет, добрые люди обретут свои права. Ган […] воскликнул: «Каждое сказанное тобою слово – правда; он должен умереть, и так же должен умереть Оливер, нанесший мне тот бесчестный удар при дворе. […] Я все спланировал. Я уже все уладил с их слепым господином. Орландо придет к твоим границам – к Ронсевалю - с намерением собрать дань. Карл будет ждать его у подножия гор. Орландо возьмет с собой лишь маленький отряд: ты, когда встретишь его, тайно сосредоточишь за своей спиной целую армию. Ты окружишь его, и кто соберет дань тогда?» (Булфинч)
    Опираясь на события, описанные в этом коротком пассаже, Говард построил эпическую историю, ничуть не зависимую от Булфинча. Зачем нужны такие заимствования, когда цель создания гиборийского мира – полностью освободиться от исторических оков? Читаемые Говардом книги служили фундаментом, на котором он строил истории, уже целиком свои собственные: например, кто бы мог заметить, читая опубликованный вариант «Алой Цитадели», что некоторые детали антуража для его рассказа Говарду, весьма вероятно, предоставили «Белый отряд» и «Сэр Найджел» сэра Артура Конана Дойла? В письме, полученном Лавкрафтом 9 августа 1932 г. Говард между прочим упомянул: «Как и Сэмкину Эйлуарду, мне нравятся люди «с горчинкой». Сэмкин Эйлуард – персонаж романов Дойла, действие обоих книг происходит в средневековой Англии и Франции времен Столетней войны. В опубликованном варианте «Алой Цитадели» есть загадочное упоминание «земли, истерзанной войной баронов». В первых черновиках рассказа этот эпизод был намного более детализированным: «У аристократов была долгая память; они помнили богатых купцов, что щедро снабжали дело Конана, помнили крепких йоменов, с которыми Конан разбил мощь феодальных лордов в Войне баронов» (из черновика «b»). Причина сокращения проста: в Англии, в XIII веке, была историческая «Война баронов», упомянутая Дойлом в «Сэре Найджеле». Сходный пример находим в упоминании о том, что «шесть богатых купцов, посланных в качестве делегации протеста, были схвачены, а их головы без церемоний отрублены». («Алая Цитадель») Вероятно, этот эпизод восходит к знаменитому случаю с шестью гражданами Кале, хотя они на самом деле избежали смерти. Этот факт упомянут Дойлом: «Помните ли вы, как он поклялся повесить шестерых граждан этого самого города [т. е. Кале], и, тем не менее, помиловал их». Многое из средневековой терминологии в рассказе Говарда, особенно в части оружия и доспехов, вполне возможно, заимствовано из романов Дойла.
    «Алая Цитадель» была первым рассказом, в котором упоминается гиборийский эквивалент африканских берегов, в эпизоде, где тюремщик узнает в Конане «Амру»: «имя, под которым киммериец был известен кушитам в свои пиратские дни – Амра, Лев». Точно таким же образом, как «Башня Слона» последовала после упоминания Заморы в «Фениксе на мече», действию следующего рассказа о Конане предстояло иметь место в экзотическом регионе гиборийского мира.
    Законченная примерно в августе 1932 г, «Королева Черного побережья» («Queen of the Black Coast») - один из самых известных рассказов о Конане, и понятно, почему. Ее главная изюминка – конечно же, пиратка Белит (изначально, в первом черновике, ее звали Тамерида), первый женский мало-мальски значимый персонаж, появившийся в рассказах о Конане. Говарду потребовалось четыре следующих друг за другом черновика, чтобы завершить этот рассказ, и, судя по этим черновикам, он, похоже, не слишком задумывался над тем, каким будет конец рассказа. Вероятно, он понял, что настоящая сила этой истории не в сюжете, а в удивительных отношениях, связывающих Конана и Белит.

Страница 1 Страница 2 Страница 3 Страница 4 Страница 5

---

Гиборийский генезис часть I. Заметки о создании историй о Конане.
Автор: Патрис Луине. Перевод: Турлах Дув.